Гений | страница 38



— Ничего не знаю. Картины хорошие, тут я с тобой согласен.

— Пусть так. Но представь себе, что все это — дипломная работа выпускника художественной академии. Неужели ты бы так же загорелся ее выставить?

— Студент художественной академии никогда бы так честно не написал.

— Ты говоришь, как Дюбюффе.

— Ну и слава богу. Я как-то уже утомился вкладывать в свои слова четыре уровня потаенных смыслов.

— Давай вообразим на минуту, будто Крейк был преступником.

— Тормози, — сказал я.

— Всего на минуту. Просто фантазия.

— Нет ничего, что бы на это указывало. Одинокий человек. В жизни никого не побеспокоил.

— Разве не так обычно описывают серийных убийц? — спросила Мэрилин. — «Он и мухи не обидит». (Я закатил глаза.) В любом случае, — продолжила она, — я полагаю, художник ар брют — наиболее подходящее для него определение.

Я сомневался, что на Виктора Крейка можно было вот так запросто навесить ярлык. Однако по выражению лица Мэрилин я понял, что она просто хотела мне помочь, дав Холлистеру точку отсчета, мнение, которое он мог бы повторить. Холлистеру, очевидно, необходимо было всех расставить по своим полочкам и приклеить ценнички.

— Ну ладно, ладно, давай считать, что я согласен. — Я улыбнулся Холлистеру: — Надоело спорить.

Он снова сощурился:

— А что Крейк хотел сказать?

— А вы как думаете?

Холлистер пожевал губами:

— Если честно, по-моему, ничего.

На том мы и порешили.

Весь вечер я высматривал в толпе Тони Векслера. Я послал ему приглашение, причем домой, а не в офис. И знал, что он не сможет прийти. Он и не пришел. Да и как бы он пришел, ведь отцу отвесили пинок. А я пнул его, пригласив Тони. Так что мог и вовсе не приглашать.

Но ведь он так заинтересовался этим художником, он его и открыл, так что я надеялся, что Тони хотя бы позвонит. Напрасно. Было немного обидно. Даже никому не нужный комендант дома, Шонесси, явился, упакованный в пропахшую пылью спортивную куртку. Сначала я решил, что это какой-то художник нарочно вырядился, типа, он бедный рабочий человек. Но тут Шонесси мне помахал, и у меня в голове щелкнуло: грязные очки, громадные кулачищи. Убей меня, не скажу, зачем он приперся и как вообще узнал про выставку. Я сказал об этом Нэту, а тот ответил, что по моей собственной просьбе они разослали приглашение всем, с кем я тогда беседовал. Просто в знак благодарности.

Я опешил:

— Это я так велел?

— Что, ранний склероз? — улыбнулся Нэт.

— Я несколько месяцев прожил в коконе. В любом случае, наверное, я не предполагал, что кто-то из них примет приглашение.