Чарли мечтательно вздохнул, причмокнул своими огромными губами и даже рыгнул, предаваясь приятнейшим воспоминаниям.
— Я должен выбраться отсюда, — заговорил Тристрам. — Там, на воле, есть еда. Ведь есть? Еда…
Изо рта у Тристрама потекла слюна, слабыми руками он тряс решетку.
— Мне обязательно нужно есть, обязательно!
— Ну а мне лично нечего спешить на свободу, — проговорил Чарли Линклейтер. — Там меня пара-другая человечков с топорами ищут, так что, я полагаю, мне лучше здесь посидеть. Не слишком долго, конечно. Но я был бы счастлив помочь вам, как могу, выбраться отсюда. Не потому, что мне ваша компания не нравится — вы человек воспитанный и образованный и с хорошими манерами, но если уж вам так невтерпеж отсюда свалить, так я именно тот человек, который вам поможет.
Когда надзиратель принес дневную порцию питательных таблеток и воду и принялся просовывать их сквозь прутья решетчатой двери, Тристрам заметил у него дубинку и спросил, зачем она ему.
— А вот будете лаяться, так вот эта леди, — тюремщик помахал дубинкой, — ка-ак трахнет вас по затылку! Так что поостерегитесь, мистер Псих, мой вам совет.
— Эта его черная палка — очень хорошая штука, — задумчиво проговорил Чарли Линклейтер после ухода надзирателя. — Но разговаривает он с вами, как человек не слишком воспитанный, — добавил он.
Вскоре Чарли придумал простой план, который гарантировал Тристраму освобождение. Для Чарли этот план был чреват опасностью наказания, но он был человеком большого сердца. Оказалось, что Чарли не только может поглотить девять стоунов контролерского мяса за семь дней, но и может быть человеком твердым и настойчивым. Первая, простейшая, часть его несложного плана заключалась в том, чтобы всячески демонстрировать свою неприязнь к сокамернику, с целью избежать подозрения в соучастии, когда придет время осуществлять вторую фазу заговора. Теперь, когда бы надзиратель ни заглядывал в камеру, он слышал, как Чарли орет на Тристрама: — Ты брось меня заводить, парень! Поприкуси свой грязный язык! Я не привык, чтобы со мной так обращались, не привык!
— Опять он за старое? — угрюмо качал головой надзиратель. — Ну ничего, мы из него этот дух выбьем, вот увидите. Он еще будет ползать перед нами на брюхе, прежде чем мы его прикончим.
Тристрам, зубные протезы которого были поломаны, что-то хрипел в ответ, по-рыбьи округляя губы провалившегося рта. Надзиратель рычал что-то в ответ сквозь свои целые зубы и уходил. Чарли Линклейтер подмигивал. Так продолжалось три дня.
