— Это я понял, Клещ. Но только давай я сначала наружу вылезу, а потом мы с тобой за жизнь потрындим.
— Нетерпеливый ты, салажонок. У тебя за спиной должен быть щиток. Ну, распределительный щит.
— Вижу.
— Ничего не трогай. Я тебе сначала объясню, куда жать, а потом уже жми. Осторожненько, парень, осторожненько. Не спеши. Там есть кнопка, жми на нее.
Короче, жму.
…Все остались живы.
Гудение смолкло. Лампочки погасли. Запах даже как-то изменился — раньше пахло изоляцией, а потом запахло озоном.
— Спасибо тебе, Черный Сталкер, — бормочет Клещ.
Подает мне руку, мол, цепляйся да вылезай.
С кряхтеньем тянусь наверх.
Молчу. Иногда лучше молчать, а то еще скажешь что-нибудь.
Клещ, не торопясь, распаковывает свертки из коробки, расставляет добытые оттуда предметы по полу и что-то бормочет себе под нос.
Он закончил свою работу, полюбовался ею, подправил пару косо поставленных предметов ногой. Отойдя на пару шагов, он принял позу художника, любующегося только что завершенным полотном. И сказал:
— В общем, сынок, поздно я понял, но понял твердо, на все сто понял: ничего нет в Зоне, кроме хабара. Хабар дает силу, власть, богатство. Иначе говоря, парень, он дает свободу. Больше сюда ходить незачем. Пришел, добыл, продал — и живи, в ус не дуй. Больше ничего.
А потом рукой вновь показывает мне на свои эти штуки, добытые из мехводовской преисподней — полюбуйся.
Ну и задает вопрос:
— Ты хоть понимаешь, что перед тобой? Такого ты больше никогда и нигде не увидишь. Пареньку вроде тебя раз в жизни выпадает случай увидеть такое… Ну, брат сталкер, мать твою во все дыхательные и пихательные, назови мне их. Можешь?
Смотрю.
О!
Он был прав. Такого я никогда не видел и, надо думать, вряд ли увижу. На секунду у меня перехватило дыхание. Передо мной лежали вещи абсолютно чужие — как с другой планеты! — опасные, но… странно красивые.
— Ну… «Мамины бусы» и «пузырь» я знаю. Ведь вот те кривые зелененькие яички… ну, не яички, а такие пустые штуки, ну… как будто они…
— Да, салажонок, это самые настоящий «пузырь».
— А светящаяся линза, она… э-э-э… «подсолнух», да?
— Верно.
— Но от него же радиация какая должна быть!
Клещ усмехнулся:
— Для лопухов и «подсолнух» вреден. А знающий человек всегда сообразит, как его обработать, чтобы он не фонил.
— Так. Ну, за «сонным шаром» мы к электровозу ходили, так что его описание у меня в голове намертво врублено. А как ты его сюда…
— Тот у меня в рюкзаке. Ты глянь, какая красивая штука!
