Жемчужина из перстня | страница 13
Фрау Корст покачала головой и вздохнула. Она долго смотрела им вслед.
Пастору Краузе очень хотелось говорить. У него было такое чувство, будто его коллега вбил себе в голову какую-то нелепую мысль и ее непременно нужно опровергнуть. В сумерках уже не видно странных глаз Фогеля, к тому же от вина Краузе стал очень самоуверенным. Он без обиняков начал с самого главного:
— Почему вы, уважаемый коллега, весь день так странно смотрите на меня? Неужели я недостаточно хорошо справился со своими обязанностями!
К удивлению его, рингсдорфский пастор ответил сразу и, казалось, охотно:
— Я смотрел не на тебя. Я смотрел в зеркало.
У грюнтальского пастора по спине мурашки забегали. Он с ужасом вспомнил, как давеча фрау Корст шепнула ему на ухо:
— Когда собака не ест, значит, она бешеная. Не бывает ли то же самое с людьми?
Грюнтальский пастор оглянулся. На тропе не видно было ни души. Крыши домов в отсвете заката казались темно-красными.
Рингсдорфский пастор шел с непокрытой головой, размахивая руками. Нельзя же было бросить человека, когда он явно утратил от горя душевное равновесие. Пастор Краузе нагнал коллегу и пошел рядом. С минуту подумал, что бы такое еще сказать для проверки. Так ничего и не придумав, он положил коллеге руку на плечо и снова начал:
— Усердная молитва — самая надежная опора в любом горе. Жизнь человеческая быстротечна, подобно жизни лепестка или росинки.
Пастор Фогель утвердительно кивнул головой.
— Конечно! И в этом зеркале я увидел лицо актера или клоуна.
У грюнтальского пастора опять по спине мурашки пробежали. В самом деле, фрау Корст права! Фогель уже не в состоянии следить за логическим ходом мысли. Тем более нельзя оставлять его в заблуждении. Может быть, все-таки удастся обнаружить просвет в больном мозгу бедняги?
Грюнтальский пастор продолжал говорить и, все больше пугаясь, слушал бессмысленные ответы, не имевшие никакой связи с тем, о чем он спрашивал.
— Вам будет холодно, коллега. Я охотно проводил бы вас обратно. Вообще-то ночью мне торопиться некуда.
— Я и сам хотел бы вернуться. Давно хотел. Но через тридцать два года это уже невозможно. Это свыше человеческих сил. Она тоже ничем не могла помочь мне. Бедняжка, как она страдала! И все равно улыбалась. Ты можешь себе представить, Рихард, как трудно улыбаться, когда в сердце у тебя кровоточащая рана?
— Как хотите, коллега. Вы можете спокойно переночевать и в Грюнтале. Недавно у меня отремонтировали комнатку на верхнем этаже.