Когда Роза снова оглянулась через плечо. Алмаз уже исчез.
А через час или около того к помосту вернулся Тари со своим оркестром. Передышка явно не пошла ему на пользу, не говоря уже о пиве. Не дожидаясь, пока кончится очередной танец, он громко приказал Лэбби уступить место настоящему музыканту.
— Это ты-то музыкант? — высокомерно ответил Лэбби. — Тебе бы в носу ковыряться, а не на арфе играть. Сам проваливай подобру-поздорову.
Тари не остался в долгу, ответив новым оскорблением, и уже через несколько минут на лужайке кипел яростный спор. Гости разделились: одни горячо поддерживали Тари, другие — Лэбби. Когда спор достиг апогея, Роза сунула флейту в карман и незаметно ускользнула.
За границами лужайки, куда не достигал свет фонарей, было совсем темно, но Роза могла бы отыскать знакомую дорогу даже в кромешном мраке. Он был там, на их месте. За два прошедших года ивняк сильно разросся; молодые, упругие побеги торчали, что твой частокол, и под длинными, плакучими ветвями едва хватало места для двоих.
На лугу снова заиграла музыка, но она звучала глухо, неясно, относимая в сторону ветром и заглушаемая прихотливым журчанием близкой реки.
— Что тебе нужно, Алмаз?
— Поговорить.
Здесь, под ивами, они были друг для друга лишь тенями и голосами.
— Ну?.. — промолвила она.
— Я хотел попросить тебя уйти со мной, — сказал он. — Сейчас попросить?
— Еще тогда. Когда мы поссорились. Тогда я сказал тебе совсем не то, что хотел. Не то и не так… Я думал… — Он надолго замолчал, потом заговорил вновь: — Я думал, что если убегу от всего этого, то сумею жить нормальной жизнью… С тобой. Петь, играть на арфе, зарабатывать на жизнь. Мы могли бы делать это вместе. Вот что я хотел тебе сказать.
— Но не сказал.
— Да. Я все испортил. Я предал все, что у меня было. Магию. Музыку. Тебя.
— Я живу хорошо, — быстро сказала Роза.
— Ой ли?..
— Я не так уж виртуозно играю на флейте, но… все же я играю вполне сносно. То, чему ты не успел меня научить, я в случае надобности могу дополнить заклятием. Другие музыканты тоже мне помогают. Да и Лэбби не такой уж плохой, каким порой выглядит. Во всяком случае никто меня не обижает, а зарабатываем мы очень прилично. Зиму я обычно провожу у матери — помогаю ей по хозяйству. Так что у меня все в порядке. А как твои дела, Алмаз?
— Все плохо, все не так.
Роза начала что-то говорить, но оборвала себя на полуслове.
— Мы вели себя как дети, — сказал Алмаз. — Теперь…
— Что же изменилось теперь?
