— О, теперь понимаю. Это ниже их достоинства.
— Дело не в этом, просто…
— А я уверена, что в этом. Готова биться об заклад, тебе пришлось забыть все, чему я тебя учила — забыть все заклинания, все волшебные слова. Разве нет, Алмаз?
— Нет. То есть… Но ведь магия — это совсем другое!
— Конечно, другое, ведь мои заклинания — это не Высшее Искусство, не Истинная Речь. Великие Маги не должны осквернять свои уста словами, которыми пользуются деревенские колдуньи. «Слабый, как женские чары; коварный, как женские чары» — думаешь, я никогда не слышала этого их присловья?.. Так зачем же ты все-таки вернулся, Алмаз?
— Я вернулся, чтобы увидеть тебя.
— И для чего тебе это понадобилось — видеть меня?
— А ты как думаешь?
— Ты ни разу не связался со мной при помощи волшебства и не позволил мне послать тебе свою любовь — ни разу за все это время! Ты решил, что я буду терпеливо ждать, пока тебе надоест играть в могущественного волшебника. Так вот, Алмаз, я устала ждать… — Ее голос был едва слышен — не голос, а хриплый шепот.
— Должно быть, у тебя есть кто-то, — промолвил Алмаз, все еще не веря, что Роза могла просто так, без особых причин, ополчиться на него. — Кто он?
— Даже если и есть, тебя это не касается! — в запальчивости воскликнула девушка. — Ты первый уехал, отказался от меня! Ты говоришь, маги не должны иметь никакого отношения к тому, чем занимаюсь я, чем занимается моя мать… Знай же, что я тоже не хочу иметь никакого отношения к твоему Высокому Искусству. Не хочу и не буду. Так что уходи! Убирайся!!!
От голода и разочарования у юноши закружилась голова. Его не поняли! Его отвергли! В отчаянии он потянулся к Розе, чтобы снова прижать к себе, повторить их первое крепкое объятие, в котором были заключены все годы, что они знали друг друга. Быть может, думал он, их тела лучше поймут, чего хочет и что на самом деле думает каждый из них. Но уже в следующее мгновение Алмаз обнаружил, что стоит на расстоянии добрых двух футов от девушки. Его пальцы болезненно ныли, в ушах звенело, а взор застилала какая-то черная пелена. Глаза Розы метали самые настоящие молнии, а от сжатых в кулаки рук с шипением рассыпались искры.
— Никогда больше не делай этого! — прошептала она.
— Не бойся, не буду, — ответил Алмаз и, повернувшись на каблуках, шагнул к выходу. По пути он зацепился головой за свисавший со стропил пучок шалфея и выскочил за порог, унося в волосах пригоршню сухих душистых листьев.
* * *
