Собрание стихотворений | страница 21



И легкий пепел, чуть голубой прах
Веет над лентой казарм и боен.
Дыши, Везувий! Мирно, Помпея, спи!
Пред смертью сладок отдохновенья час.
И кто, безумный, не изберет смерть
Без агонии под синим пеплом?

1921

ПОЭТУ

Да, стиснуть зубы, губы сжать, как шпагу,
Перо в тугие пальцы вплавить, сердце
Взнуздать и мысль рассечь ланцетом — вот
Поэта полуночный подвиг.
Да, только в молнийной игре, во вздохах
Насоса нагнетательного, в звонах
Дрожащих исступленных рычагов,
В порхании, в свистящем лете поршней,
Отмеривающих стихи и строфы,
Ты золото из глубины подымешь
И вверх его по желобу косому
Тяжелой песней устремишь. А там –
Пусть сыплется густым золотопадом,
Расплескиваясь оземь, и дробь зернится
В мельчайший бисер. Ах, не всё ль равно:
Ветр дует в парус и подолы крутит,
Но мчится, мчится, мчится. Будь и ты
Подобен ветру. Но стреми не воздух,
А вескую, а золотую жидкость, –
Настой давно угаснувшего солнца.

1921

«Не выходи: над серым городом простерто…»

Не выходи: над серым городом простерто
Всё пламенеющее тигровое небо,
И окна, и распахнутые настежь двери,
Провалами зияя черными, глотают
Насквозь прогретый воздух. А в выси гудит
Бог весть откуда колокольный перекат;
Кружат грачи; над черепичным гробом кирхи
Кремневый крест распластывает высоту,
Как мельничные паруса, дрожит под ветром.
И женщины повысыпали из домов,
И говорят, что видели и там, и там
Старуху прокаженную с клюкой и фляжкой, –
Ядоносительницу; что колодцы все
Отравлены крысиным мором, что вчера
Какой-то перс гулявшей девочке в лицо
Раствор стрихнина впрыснул… Нет, не выходи.
Пусть ночь сойдет и осияет светом звездным
Смятение и ужас, и прохладный мрак
Спокойные навеет людям сновиденья.
Тогда иди и, проходя по звучным стогнам
И тихо глядя на созвездья голубые,
Что так же пламенели некогда над Нилом, –
Помысли мудро о вращении времен.

1921

«Как тускло он сияет — летний рынок…»

Как тускло он сияет — летний рынок:
Холстом и табаком, и лютой синькой;
Как душно пахнет хлебом и рогожей;
Как яростно скворчат на сковородках
Разрезанные розовые змеи.
Гляди: стоит халдей с огромной лупой,
С колеблемой картонною ладонью –
Гадальщик: там, на бронзовом подносе
Колода карт, спринцовка, рыжий глобус.
Бредет старуха в кружевной наколке,
Пучок бумажек голубых сжимая,
И, глядя вбок, поет через одышку:
«В полдневный жар, в долине Дагестана…»
И тут же, как невнятная тоска,
Как память бессловесная о чем-то,
Давно минувшем, дымном и далеком –
Над трепаной парчою, над шарманкой,
Что «яблочко» наяривает, сонно