Лицо ее пылало. Она была взбудоражена.
Так дальше нельзя. Этот человек доведет ее до предела. И она знала: стоит перешагнуть его — и возврата уже не будет.
Словно подхваченная жарким ветром, стремилась она вперед. Так пьяняще приятно отдаваться вихрем вздымающейся, сокрушающей силе. Пусть несет… Пусть вздымает и снова бросает в пучину. Правда, женская гордость, упрямство и какое-то опасение, словно свежий, робкий встречный ток, били в лицо и предостерегающе звенели в ушах.
Нужна ясность. Для самой себя. Так нельзя… Так больше нельзя!..
Зийна Квелде вышла на улицу. Письмо лежало в кармане, но она не думала о нем. Не думала и о том, куда идет, хотя и знала куда.
Она знала, что Зиле женат и где его квартира, хотя никогда об этом и слова не было сказано. Она знала, зачем идет туда, хотя и не думала об этом.
— Меня зовут Зийна Квелде, — представилась она женщине, которая впустила ее. — Я актриса. Зиле меня хорошо знает.
Она сама с удивлением прислушивалась к своему голосу. Но ведь это же ее собственный голос…
— Мужа сейчас дома нет, если вам нужен лично он. А если кто-нибудь другой, то пройдите.
Зийна Квелде остановилась посреди просторной, светлой комнаты.
Значит, вот она, его жена… Немного моложе ее. Среднего роста, простая и серьезная. Ничего особенного с первого взгляда и не обнаружить. Очень чисто одета, без следов кухни и стирального корыта. Руки гладкие и чистые, но явно привычные к работе. Ни одна черточка не выдаст, приятно ей это посещение, неприятно или совершенно безразлично. Лицо довольно любезное, но сдержанное и спокойное.
Зийна Квелде почувствовала какую-то неловкость.
— Я актриса, которая играла в его новой пьесе.
Та кивнула головой.
— Я знаю. Я вас знаю.
Зийна впилась глазами в ее лицо. Что же эта женщина думает? Знает она или нет?
— А я вас до сих пор не знала. Вы, очевидно, редко выходите из дома?
— Нельзя сказать. Довольно часто. Ходим на все премьеры… Но вы присядьте хоть на минуту — если не спешите.
Они присели к письменному столу Зиле. Каждая в своем конце — пустое кресло его посредине.
— Значит, здесь он работает… — вымолвила Зийна, поворошив несколько исписанных страниц.
— Да. Только я вас прошу ничего тут не перепутать. Он этого не выносит.
Зийна улыбнулась.
— Вам, вероятно, пришлось хорошо усвоить, что ему нравится, что нет.
— Мне — нет. Я это знаю и без усвоения. Я у него ничего не перепутаю. А посторонних он не выносит.
— Ах, посторонних… — Зийна нервно передернулась. Ей хотелось смеяться. Но она сдержалась и только презрительно надула губы. — Очевидно, интересно быть женой писателя? Вы очень жалуете своего мужа?
