– Придет чуть позже, – быстро ответила Нина, которой очень захотелось заплакать, поскольку уже казалось, что он не придет никогда.
– О! Какой запах! Чую ваши пироги, Тамара Львовна! – весело констатировал Селиванов. – Давненько мы их не едали!
Одноклассники загомонили все разом, вспоминая, как праздновали раньше у Кирьяновых. Все были оживлены и веселы. Нина с трудом удерживала на лице приветливую улыбку. Ей уже был неприятен сдобный пирожный дух. Она вдруг отчетливо осознала, что без Мити ей в этой жизни не надо ничего: ни друзей, ни праздников, ни пирогов, ни (о ужас!) даже родителей. Она вздрогнула, когда Верховцева, которая, в отличие от Иришки не собиралась шептать, спросила вслух:
– А где же твой бойфренд, Нина? Или вы поссорились?
Нина бросила быстрые взгляды сначала на мать, потом на отца. Она поняла, что они оба удивились наличию у дочери какого-то неизвестного им бойфренда, но постарались ничем не выдать себя. У нее действительно были замечательные родители.
– Он обязательно придет, – выдавила из себя Нина и пригласила гостей в комнату.
Несмотря на то что девчонки, как обещали, принесли собственную сладкую выпечку и купленные в магазине пирожные, все первым делом налетели на пироги. Нина, которая должна была бы уже проголодаться к вечеру, с трудом проглотила лишь один кусочек пирога с мясом. Она думала только об одном: где же Митя?
– Ну что, Вишняков, – опять начала Диана, – на сколько евро потянула твоя старинная монета?
Огорченному Антону пришлось признаться, что его надули, а Иван Никитич тут же принялся рассказывать истории о перечеканенных монетах, которые с течением времени сделались настоящими раритетами. Нина слушать не могла. Слова отца слились в монотонное гудение, которое мешало ей думать о Мите. Она впервые в жизни посмотрела на обожаемого отца неприязненно. Хорошо, что он не мог заметить взгляда дочери, поскольку сидел к ней вполоборота.
Нина лихорадочно соображала, что ей сказать друзьям, если Митя так и не придет, но именно в этот момент раздался звонок. Девочка даже не заметила, с какой поспешностью сорвалась с места и вылетела в коридор, чтобы открыть входную дверь, а потому не могла видеть, как переглянулись родители и как саркастически улыбнулась Диана Верховцева.
Митя Алексеев оказался верен тому образу, который так усиленно создавала Нина. Он пришел с двумя букетами пышных белых гвоздик. Один вручил Нине, а второй – Тамаре Львовне. Извинившись перед всеми за опоздание, сказал:
