— Братцы! Как перед истинным богом! Хучь под присягу сичас! Разрази меня на месте!.. Делайте со мной, что вгодно, а я денег не брал!
Прошкины слова, казалось, поколебали некоторых.
Но Игнатов не дал усилиться впечатлению и торопливо заговорил:
— Не ври, подлая тварь… Бога-то оставь! Ты и тогда запирался, когда у Кузьмина из кармана франок вытащил… помнишь? А как у Левонтьева рубаху украл, тоже шел под присягу, а? Тебе, бесстыжему, присягнуть, что плюнуть…
Прошка снова опустил голову.
— Винись, говорят тебе, скорее. Сказывай, где мои деньги? Нешто я не видел, как ты около вертелся… Сказывай, бессовестный, зачем ты в палубе шнырял, когда все отдыхали? — наступал допросчик.
— Так ходил…
— Так ходил?! Эй, Прошка, не доводи до греха. Признавайся.
Но Прошка молчал.
Тогда Игнатов, словно бы желая испробовать последнее средство, вдруг сразу изменил тон. Теперь он не угрожал, а просил Прошку отдать деньги ласковым, почти заискивающим тоном.
— Тебе ничего не будет… слышишь?.. Отдай только мои деньги… Тебе ведь пропить, а у меня семейство… Отдай же! — почти молил Игнатов.
— Обыщите меня… Не брал я твоих денег!
— Так ты не брал, подлая душа? Не брал? — воскликнул Игнатов с побелевшим от злобы лицом. — Не брал?!
И с этими словами он, как ястреб, налетел на Прошку.
Бледный, вздрагивающий всем съежившимся телом, Прошка зажмурил глаза и старался скрыть от ударов голову.
Матросы молча хмурились, глядя на эту безобразную сцену. А Игнатов, возбужденный безответностью жертвы, свирепел все более и более.
— Полно… Будет… будет! — раздался вдруг из толпы голос Шутикова.
И этот мягкий просящий голос точно сразу пробудил человеческие чувства и у других.
Многие из толпы, вслед за Шутиковым, сердито крикнули:
— Будет… будет!
— Ты прежде обыщи Прошку и тогда учи!
Игнатов оставил Прошку и, злобно вздрагивая, отошел в сторону. Прошка юркнул вон из круга. Несколько мгновений все молчали.
— Ишь ведь, какой подлец… запирается! — переводя дух, проговорил Игнатов. — Ужо погоди, как я его на берегу разделаю, коли не отдаст деньги! — грозился Игнатов.
— А может, это и не он! — вдруг тихо сказал Шутиков.
И та же мысль, казалось, сказывалась на некоторых напряженно-серьезных, насупившихся лицах.
— Не он? Впервые ему, что ли?.. Это беспременно его дело… Вор известный, чтоб ему…
И Игнатов, взяв двух человек, ушел обыскивать Прошкины вещи.
— И зол же человек на деньги! Ох, зол! — сердито проворчал Лаврентьич вслед Игнатову, покачивая головой. — А ты не воруй, не срами матросского звания! — вдруг прибавил он неожиданно и выругался — на этот раз, по-видимому, с единственной целью: разрешить недоумение, ясно стоявшее на его лице.
