Голосок продолжал настаивать:
— Мэйдей! Помогите! Отзовитесь, кто–нибудь! — И, наконец, с большой заминкой, словно с трудом находя в себе силы признаться: — Мне страшно…
И Тан не выдержал. Будь что будет! В конце концов, с чего это вдруг хранители непременно должны прощупывать именно этот район? И страх! Этот страх! Тана передернуло. Он включил связь и, кашлянув, проговорил:
— Внимание, слышу ваш сигнал. Что случилось?
С мгновение было тихо. Должно быть, голосок уже потерял надежду быть услышанным и внезапный ответ ошеломил его. Затем он очнулся и закричал:
— Помогите! Мы потерпели аварию! Здесь…
— Кто мы? — жестко перебил Тан.
— Папа, дядя Алрон и я.
— Кто ты?
— Я, Касси… — Голос осекся, после чего смущенно, хотя и не без доли жеманства, поправился: — То есть Кассиопея.
Тан усмехнулся — ну и имечко! Ему вдруг захотелось прервать разговор и забыть обо всем. Но он почему–то не сделал этого.
— Сколько тебе лет, Кассиопея?
Прежде чем ответить, голосок помедлил, должно быть, озадаченный, а может быть, и слегка обиженный подобным вопросом.
— Одиннадцать.
Тан машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, покачал головой.
— А где же твои папа и дядя?
Из динамиков донесся характерный звук, словно Кассиопея шмыгнула носом, после чего последовал ответ:
— Они ушли в лес и не вернулись.
Голосок звучал сдавленно. Тан понял, что девочка с трудом удерживается от того, чтобы не разрыдаться.
Идиотская, более того — мерзкая ситуация. Лес на безымянной планетке был далеко не самым лучшим местом для прогулок. С родными девочки могло случиться что угодно.
Тан замолчал, размышляя, и это молчание испугало голосок.
— Почему ты ничего не говоришь? Ответь! Не молчи, пожалуйста! — Из динамиков донеслись всхлипывания.
Ничто так не раздражало Тана, как слезы.
— Не плачь! — приказал он грубым тоном. — Я думаю, смогу ли помочь тебе.
— А разве можно поступить иначе? — высушив слезы, тут же отреагировал голосок.
— Можно, — ответил Тан. — Я спешу. Я очень спешу.
Он не хотел ни вдаваться в более подробные объяснения, ни тем более объявлять свое имя. Это было бы глупо. Тан все сильнее жалел, что ввязался в эту историю. Еще можно было положить ей конец, просто оборвав разговор, но Тан знал, что не сможет так поступить.
Еще мгновение назад он не был уверен в этом, но за это мгновение голосок произнес фразу, от которой что–то оборвалось в груди Тана.
— Помоги мне, пожалуйста! — Она здорово говорила свое «пожалуйста», эта плачущая девчонка. С такой надеждой и беззащитностью, что Тан понял, он не сможет отключить передатчик и позабыть об этом разговоре.
