Во второй половине дня прибежали наши кони. Одна кобыла ранена осколком в спину. Из раны вместе с воздухом вырываются брызги крови. Мы с Анатолием погнали их вновь на луг. Увлеклись и поздно увидели низко летящие прямо на нас самолёты. С испуга бросились назад к окопу, где при бомбардировках укрывались наши ребята — военнопленные. Только залегли — вой бомбы. Тихий взрыв и последняя мысль: «Всё. Конец».
Очнулся, лёжа на спине (падал в окоп лицом вниз). Пытаюсь разгрести землю руками. Задыхаюсь. Начинаю терять сознание. И тут кто-то схватил за руку и выдернул меня из земли. Все живы, но не слышим друг друга. Нужно кричать. Почти у всех течёт кровь из носа и ушей.
Самолёт сбросил на нас две небольших бомбы. Недолёт. Край одной воронки от окопа три с половиной — четыре метра, другой — менее метра.
Ночью спал под гружёной телегой. Утром вижу перебитую осколком оглоблю. Несколько осколков вокруг телеги. Нас ночью бомбили, а я не слышал…
Красные непрерывно наступают. Наступление поддерживается артиллерией и авиацией. Танков мало. Их использованию мешает болотистая местность. Наибольшие неприятности немцам от «Катюш». Однако немцы, пятясь, упорно обороняются. Боевой дух поддерживают сообщения об успехах в Сталинграде и на Кавказе.
У Ржева фронт вновь стабилизировался. Но красные продолжают гнать «пушечное мясо» в эту мясорубку. Наша дивизия несёт большие потери…
В конце сентября стали прибывать свежие войска. По слухам, из Франции. Дивизия, передавая им позиции, отходит в тыл.
Несколько дневных переходов и мы в районе Ярцево. Здесь узнаём, что дивизия уходит на отдых и переформирование во Францию.
Мы с Анатолием и группой гражданских, работавших при штабе дивизии, на трёх подводах были отправлены в обратном направлении. Нам выдали необходимые документы и сухой паёк на дорогу.
