Он помолчал, словно пересиливая себя.
– Летом в группу пришла девочка. Девушка, – поправил он сам себя, – старше тебя и...
Он посмотрел на Нику.
– Короче, она занималась, как обычный новичок. Потихоньку делала прогресс. Что-то где-то не получалось. Она училась преодолевать. Работать. Ей сначала не давались роллы. Помню ее счастливую улыбку, когда они ей дались.
Он снова замолчал. Я боялась сказать хоть слово. Мне казалось, что все взорвется от напряжения.
– А потом на тренировку пришел ее папа. С серым лицом. И сказал, что я во всем виноват.
Я посмотрела на Нику. Она уставилась в косметичку, явно забыв, зачем ее взяла. И музыки в наушниках не было слышно.
– Она прыгнула с балкона, – наконец сказал Грей.
– Куда?
– Вниз. Три этажа.
– И что это был за элемент?!
– Самоубийство, – горько усмехнулся он, – но он у нее не получился. Она выжила. Теперь передвигается на коляске. Травма позвоночника.
– Но почему тебя-то обвинили?
– Ну, меня никто не обвинял. Кроме ее отца. И... меня самого. Она хотела поговорить со мной в тот день, понимаешь? Сказала, у нее в личной жизни «заварушка». Но у меня времени не было, да и странно было бы слушать любовные переживания кого-то, кого ты просто тренируешь. А ей хоть кто-то нужен был. Чтобы выслушать.
– Вот почему ты так напрягся при слове «заварушка»! – воскликнула я, а сама подумала, что если бы Грей выслушал меня тогда, то все могло бы произойти по-другому.
Он мог пойти с нами, и тогда мы не провалялись бы связанными и с заклеенными ртами в трейлере. А может, он бы отговорил нас от вылазки, и тогда страшно себе представить, что было бы сейчас с Куаном и его сестрой.
– Да, – сказал Грей, – я чувствую свою вину. Хотя она оставила записку. Что-то вроде «никого не винить». В паркуре она научилась преодолевать себя, а в личной жизни – нет...
– Как ты это пережил?
– Начал курить, – он снова усмехнулся, – а из того болота мама вытащила. Вот, смотри!
И он показал на свой кулон. Большой дельфин в обнимку с маленьким.
– Так это мама с ребенком? – потрясенно сказала я. – А я думала, девушка тебе подарила!
– Мама выволокла меня и отправила сюда. В твоем возрасте, наверное, не понтово признаваться в любви к родителям, но я ей здорово благодарен. Ладно. Я так зашел, попрощаться. Сам уже выезжаю.
Он протянул руку, я пожала ее.
– Спасибо тебе, – сказала я, – но как понять – выезжаешь? Я думала, ты, как истинный трейсер, по крышам до аэропорта поскачешь.
– Вот именно, что я трейсер, – засмеялся он, – а не псих, насмотревшийся киношек про паркур. Паркур – это совсем не экстрим, каким его там выставляют. Я просто прокладываю свой путь. Ну, давай. Пиши, если надумаешь заниматься.
