Опарыши в ране создают приятное ощущение — покусывают, словно мелкие рыбки, — но за ними надо внимательно следить: если кончится мертвое мясо, они вторгнутся в живую плоть, причиняя боль и вызывая кровотечение. Если этого не допускать, рана заживет чисто.
Пилар и Катуро промыли раны Зеба уксусом и смазали медом. Кровь перестала идти, но Зеб все еще был бледен. Тоби принесла ему настой сумаха. Катуро сказал, что стекло, которым дерутся в плебсвиллях, чудовищно инфицировано, так что лучше сразу приложить опарышей, чтобы избежать заражения крови. Пилар взяла припасенных ею опарышей, пинцетом переложила в марлю, сложенную вдвое, и прибинтовала марлю к Зебу. Пока опарыши прогрызут марлю, рана Зеба уже загноится настолько, чтобы их привлечь.
— Кто-нибудь должен сторожить опарышей, — сказала Пилар. — Круглые сутки. Чтобы они не съели нашего дорогого Зеба.
— И чтобы я их не съел, — сказал Зеб. — Сухопутные креветки. То же строение тела. Очень вкусные в поджаренном виде. Отличный источник липидов.
Он старался держаться, но голос у него был слабый.
Тоби взяла на себя первые пять часов вахты. Адам Первый узнал про Зеба и пришел его навестить.
— Скрытность — лучшая доблесть, — с упреком сказал он.
— Ну, их было слишком много, — ответил Зеб. — И то трое наверняка теперь в больнице.
— Гордиться тут нечем, — сказал Адам Первый.
Зеб нахмурился.
— Орудие пехотинцев — ноги, — заметил он. — Потому я ношу ботинки.
— Мы это обсудим позже, когда тебе станет лучше, — ответил Адам Первый.
— Мне и сейчас хорошо, — огрызнулся Зеб.
Впорхнула Нуэла, которая должна была сменить Тоби на посту.
— Ты сделала ему отвар ивы? — спросила она. — Ой, я так ненавижу этих опарышей! Дай-ка я подложу тебе подушку под спину! А можно поднять сетку? Нам нужен ветерок! Зеб, это у тебя такое «Предотвращение кровопролития в городе»? Ах, какой ты нехороший!
Она щебетала, и Тоби захотелось ее пнуть.
Следом, вытирая слезы, явилась Люцерна.
— Какой ужас! Что случилось, кто…
— Ой, он так нехорошо себя вел! — заговорщически шепнула Нуэла. — Правда, Зеб? Подрался с людьми из плебсвилля!
В ее шепоте слышался восторг.
— Тоби, — спросила Люцерна, игнорируя Нуэлу, — насколько это серьезно? Он… он…
Она держалась словно актриса старинного телевидения, играющая сцену у смертного одра.
— Я в порядке, — ответил Зеб. — Беги по своим делам и оставь меня в покое.
Он сказал, чтобы его никто не дергал. Кроме Пилар. И Катуро, но только при крайней необходимости. И Тоби, потому что она хотя бы молчит. Люцерна ушла, заливаясь злыми слезами, но тут Тоби ничего не могла поделать.
