– Да, тяжелый был день. Особенно паршиво нам пришлось, когда наши надежды нас обманули. Все дети были уже мертвы, когда мы их вытащили. – Брэд уныло замолчал, а Ровенна мысленно обругала себя за столь неудачный поворот в беседе.
Они запили омлет двумя чашками кофе каждый, и он пошел провожать ее в музей.
– Вы не хотите со мной? – спросила она у дверей музея.
– Нет, спасибо, – ответил Брэд, помявшись. – Я лучше похожу по городу и загляну на кладбище. А в котором часу вас забирать?
– Часов в двенадцать годится? Мы пообедаем и узнаем, какие планы у Джереми.
– Хорошо. У вас есть мой телефон?
– Да, конечно. Вы ведь мне дали его только что в кафе.
– Тогда до свидания.
Он улыбнулся, взмахнул рукой и побрел по улице, сунув руки в карманы своей замшевой куртки.
Когда Ровенна вошла в музей, за столом у входа сидела Джун. В музее было три-четыре человека посетителей. Ровенна попросила ключ, но Джун сказала ей, что это лишнее, так как Дэн с самого утра торчит в библиотеке.
Проходя по залам, Ровенна задержалась у восковых фигур. Четыре фигуры объединяло некое сходство, неуловимое на первый взгляд. Они все были из воска, в костюмах своего времени, все эти убийцы свихнулись на легенде о Сенокосце… Но было что-то еще. Присмотревшись, она поняла: их лица. Лица у всех были худые и длинные, точно нарочно приспособленные для выражения холодной, расчетливой жестокости. Ее пробивала дрожь от одного взгляда на них, и она поспешила в библиотеку, согретую присутствием живого человеческого существа.
Дэниел сидел, откинувшись на спинку стула, и читал, держа книгу перед собой. Любой другой на его месте задрал бы ноги на стол.
– И что же ты нашел? – спросила она, кратко поздоровавшись.
– Почитай про нашего красавца Хэнка Брисбина.
Она села за стол напротив и взглянула на страницу, которую он указывал. Книга была написана в 1959 году профессором права Гарвардского университета Сэмом Джекменом.
– Впечатляет, – высказалась она.
– В те времена сомнительные факты трактовались судом не в пользу обвиняемого. Прямых доказательств его отношения к убийству трех девушек не было. Он жил себе на своей ферме у кукурузного поля, где нашли три сгнивших и объеденных до костей трупа, но его схватили и повесили, а ферму сожгли. Судьям хватило того, что его видели с одной из жертв незадолго до ее исчезновения. Он сам признался, стоя у виселицы, – тогда-то все и подтвердилось.
– Дэн, сейчас другие времена, – с удивлением отвечала Ровенна. – И человек, живущий вблизи места преступления, не обязательно преступник.
