День угасал. Последние блики закатного солнца вот-вот должны были смениться ночными сумерками. Вил принял душ и вместе с рабочими из своей смены присоединился к очереди усталых горняков, тянувшихся к выходу с территории шахты. Парковочная площадка для руководящего персонала компании, расположенная за оградой по левую руку от ворот, была заставлена машинами. Натужно взревел двигатель серебристого «роллс-ройса», машина оторвалась от земли и плавно стала набирать высоту. Внезапно откуда-то из-за холма, со стороны запада, с нарастающей скоростью и пронзительным свистом стремительно вылетела управляемая ракета и разнесла «роллс-ройс» на куски. Толпа оживилась, послышались одобрительные возгласы. Охваченные пламенем, изуродованные обломки машины рухнули на землю, взметая в небо сноп искр; в воздухе потянуло горящей человеческой плотью.
— Поделом этим ублюдкам, — шепнул Тодд.
В отдалении раздался пронзительный вой сирены. Когда они прошли мимо мрачных охранников, проводивших их цепкими, подозрительными взглядами, Тодд продолжил:
— Ты только прикинь: нам платят по тридцатке в час, а сами разъезжают на «ягуарах». Ты не хуже меня знаешь, какой минимальный размер зарплаты. Зло берет, как только подумаю, что кто-то упаковывает товары в бакалейной лавке и получает лишь на пятерку меньше.
На первый взгляд могло показаться, что суть конфликта заключалась в финансовых разногласиях. На собраниях профсоюза разговоры велись только о зарплате, и на частых встречах представителей рабочих с руководством споры разгорались вокруг того же. Говорили о «левых» выплатах, о сверхурочных, о надбавках за проведение особо опасных работ, другие же темы абсолютно не затрагивали. Однако в один прекрасный день Вил понял, что источник всех бед, невидимый и скрытый, этакая змеиная голова, которая не прекращает источать яд и которую каждый предпочитает не замечать, таится в бездонной пропасти взаимного отчуждения и враждебности. Администрация, считая рабочих некомпетентными, а зачастую просто врагами, отгородилась стеной недоверия и окопалась в своих кабинетах, пытаясь оттуда контролировать все и вся. Рабочие сочли себя ущемленными в правах и отказались от попыток найти общий язык с «эксплуататорами». Правда, общий «противник» не сплотил, а разобщил людей. Каждый думал только о своем личном благополучии, забывая о товарищах и о том, что от труда горняков зависят жизни тысячи горожан.
В июле бригада назначила Вила своим представителем в профкоме. Еще через два месяца рабочие поручили ему вести переговоры с администрацией.
