Профессор Орлова, словно во сне, поднялась с места и поплелась к дверям, ориентируясь на удаляющиеся шаги заведующей кафедрой. Глаза застилала пелена, и Вера передвигалась на ощупь. Откуда такая слабость?!
В крошечный актовый зал набилось полно народу – едва ли не весь преподавательский состав института был тут. Слух Веры вылавливал из воздуха слова и фразы, значения которых она не понимала: «похороны», «в расцвете сил», «неосторожность». Господи, о чем они шепчутся? Сердце вдруг бешено заколотилось, Вера почувствовала, что не может дышать. Кто-то помог ей сесть, кто-то принес воды. Через несколько минут в зал вошел Камиль Шабанович и, ни с кем не здороваясь, ни на кого не оборачиваясь, прошел к кафедре, стоявшей на сцене.
– Коллеги, – обратился он к преподавателям безо всяких вступлений, – в главном здании ночью произошел взрыв. Сейчас работает следственная группа, прибыли прокуратура, милиция.
Зал застыл в настороженном молчании – лица были сосредоточены и напряжены. Вера подумала, что многие годы не видела в глазах коллег такого единства.
– Доступа в здание нет, – Камиль Шабанович вздохнул, – занятий не будет, студентов нужно организованно встретить и распустить по домам. В остальных зданиях института работа ведется в обычном режиме.
– А администрация? – выкрикнул кто-то.
– Меня можно найти в деканате факультета иностранных языков.
– А проректоров?
– Там же.
Над актовым залом повисла тишина. Вера видела, что на губах коллег застыл один и тот же вопрос, только не могла понять, какой. Взгляды – вопросительные и даже требовательные – были устремлены на ректора.
– Никакой официальной версии пока нет, – нехотя заговорил он, – взрыв произошел в пять утра, в химической лаборатории. Есть жертвы. Одна жертва, – торопливо поправил себя Камиль Шабанович, – личность не установлена. Будьте готовы, что любого из нас могут вызвать, чтобы задать вопрос. Или попросить участвовать в опознании.
На слове «опознание» Вера ощутила, как стены актового зала стронулись с места и начали вращаться вокруг, набирая скорость.
– А разве есть сомнения, – услышала она сквозь невыносимую тошноту, – что это – Марков? Лаборатория его. Даже на вахте не было дубликата ключей.
Стены понеслись с космической скоростью, Вера почувствовала нечеловеческую слабость. Что он сказал? Марков?
– Все, – оборвал ректор, – собрание считаю оконченным. Сплетни и домыслы прекратить.
Минуя лестницу, он спрыгнул со сцены и стремительно скрылся за дверью. Оставленный в недоумении улей гудел и роился. Вера Александровна то и дело слышала сквозь гул в ушах «Марков», «Илья Владимирович». Кружение стало невыносимым, она громко застонала от боли.
