Обещание | страница 23
Я с детства сладок был настолько, что меня
от самого себя, как от вина, тошнило,
а это – просто бог кусал меня,
а это – просто жизнь со мной дружила.
Уже – всей сладостью, всей горечью – тогда
я понимал, что я никем не буду,
а этой мелочью, снимаемой с куста,
а этой формой самого куста,
а этой ягодой блаженной – буду, буду.
Цветочным грузом – в чьих-нибудь руках,
отягощенный нежностью и силой,
я утром просыпался в синяках,
но это бог – жевал меня впотьмах,
но это просто – жизнь меня любила.
Так – в лихорадках каждого куста,
обсыпанного розоватой сыпью,
я узнавал и вспоминал себя:
ты – заразил меня, ты – наказал меня,
ты – этой мелочью бессмысленной – рассыпал.
Я знаю, что я временно живу,
но ради этих – белых, синих, алых,
так мало давших сердцу и уму, —
о нет, пожалуйста, не начинай сначала.
Пусть эта книга, пусть – она – стоит,
вся в горьких ягодах, вся в вмятинах уродства,
смотри, смотри, – она сейчас прольется
прощальным ливнем ягод и обид.
О, дай же мне – таким же светлым днем
всей этой сладостью и горечью напиться,
стать этой гущей ягод – а потом
перевалиться на твою страницу
цветочным ливнем, ягодным дождем.
И больше – никогда – не повториться.
Нигде – ни с кем – никак – не повториться,
ни там, ни здесь,
ни дальше – ни потом.
ПРОЩАЯСЬ – ГРУБО, ДЛИТЕЛЬНО, С ЛЮБОВЬЮ
Ну что – опять? –
(в последний раз?) цветком горячим в мыле,
как лошадь загнанная, вздрагивать во сне? –
да все все поняли уже, все – уяснили,
а ты – все о себе да о себе.
Будь – навсегда – цветком горячим в мыле,
будь – этой лошадью, запрыгнувшей в себя,
тогда своей рукой
своей ладонью сильной
мне легче будет вытянуть – тебя.
Да, сладко жить, да, страшно жить, да, трудно,
но ты зажмуришься:
в прощальной синеве
сирень и яблоня, обнявшиеся крупно,
как я, заступятся, за младшего – в тебе.
И родина придет с тобой прощаться,
цветочным запахом нахлынув на тебя.
Я столько раз не мог с земли подняться,
что, разумеется, она уже – моя.
Я говорю – а мне никто не верит,
так сколько – остается –
нам вдвоем
еще стоять – в моем – тупом сиротстве,
в благоуханном одиночестве – твоем?
Прощаясь – грубо, с нежностью, с любовью,
я не унижу, господи, Тебя
ни этим «все», ни этим «нет – довольно».
Я – тот цветок, которому не больно.
Я – эта лошадь, господи, Твоя.
Я обязательно оставлю все как было,
чтобы Тебе – в конце – на склоне дня —
Тебе – твоей рукой,
твоей ладонью – мыльной —
сподручней было бы вытягивать – меня.
И очень может быть —
не письменным и устным –
но может быть, ты вытянешь меня
