Край окна был еще далеко. Франсуа на секунду остановился, зацепившись за стену пальцами рук и ног. У него пересохло в горле. Он убеждал себя: «Я могу… я могу…», но силы были на исходе. Однако он все-таки снова медленно и тяжело начал взбираться вверх. По мере того как он поднимался, ветви плюща становились все тоньше. Они были скользкие и узловатые. Приходилось искать справа и слева более крепкие ветви и двигаться зигзагом. Земля была уже далеко, и опасность упасть возрастала. К счастью, второй этаж был сложен из шишковатого и пористого песчаника, за который цепляться было легче, чем за гладкие стены первого этажа. Осторожно приподняв голову, чтобы не потерять равновесие, Франсуа прикинул расстояние до окна. Он понял, что выползает прямо под подоконник, что усложняло его положение. Он не сможет перебраться через широкий выступ.
Неужели надо начинать сначала? Нет. Это слишком тяжело. Тем более он не Тарзан. Единственным выходом оставалось обогнуть окно, а потом суметь изогнуться так, чтобы поставить ноги на подоконник. Но очень скоро Франсуа понял, что это слишком большой риск. И тогда, распластавшись по стене, с раздвинутыми в стороны ногами и руками, он на какое-то мгновение замер. Ему не удавалось подтянуть левую ногу. Она его не слушалась. Его переполнило чувство гнева, беспомощности и страха, и на глазах у него выступили слезы. Наконец ему удалось оторвать тело от стены и подтянуть его к левой ноге. За эти секунды он пережил странное ощущение, что его конечности не зависят от него. Их придется уговаривать. Правая рука, например, сама уходила под листву, щупала ветки, останавливалась. Франсуа ее убеждал: «Ну, вперед! Еще дальше! Я держусь…» Но рука вела себя неуверенно. Она то выпускала уступ или ствол плюща, то снова за него цеплялась. Правая нога онемела. По ней вдруг пробежала резкая судорога, и Франсуа ободрал кожу о мокрый шершавый камень.
Франсуа подбадривал себя, ругал и умолял. И наконец ему удалось доползти до окна. Последний рывок! Пальцами он цепляется за перекладину окна и бросает свое тело в комнату. Перед глазами все пошло кругами, кровь бросилась в голову. Неужели все позади?
В памяти почему-то всплыли слова госпожи Хамфри: «Во времена моей молодости люди были лучше воспитаны». Франсуа принялся хохотать. С этим хохотом из него выходил пережитый страх. Он уже иначе смотрел на все происшедшее и считал его обычным злоключением.
А ведь она права, славная госпожа Хамфри. Действительно, только плохо воспитанные люди возвращаются к себе домой через окно!
