- Тебя Хорт прислал? - спросил Айвен не дожидаясь, пока крысолицый заговорит.
- Меня зовут Питер Поцук, и я буду защищать ваши интересы на протестном заседании, - голос этого странного человечка оказался на удивление сочным и приятным, и скорее подошел бы артисту певчего театра. Он, казалось, проникал в любую щель и обволакивал каждый предмет, наполняя все свободное пространство.
- Ты знаешь, за что меня упекли в холодную?
- Разумеется! Перво-наперво я со всем тщанием и дотошностью изучил ваше дело и показания свидетелей.
- И что скажешь?
- Завтра вечером, крайний срок послезавтра, вы будете уже на воле, наслаждаться э-э-э, - Поцук бросил взгляд на тарелки, - домашней ячменной кашей.
- Так быстро? Не слишком ли ты самоуверен?
- Я дважды вытаскивал отсюда самого господина Многорукого! Но дело даже не в моих возможностях, просто ваш приговор и впрямь слишком строг. Хватило бы и штрафа в полсотни серебра.
- Увы, было там одно обстоятельство… - сердце юноши вдруг защемило.
- Согласен, - вздохнул языкарь, - обокрасть госпожу Урс было не самой лучшей идеей. Но я уверен, что это обстоятельство мне удастся использовать в нашу пользу. То есть в вашу пользу. Уж поверьте, господин Айвен, я на таких делах не одну кошку съел!
"Собаку!" - хотел было поправить его юноша, но, взглянув в бегающие крысиные глазки, почему-то передумал. Кошку так кошку, этом типу лучше знать, чего он там ест.
- Вот и отлично! - уверенность языкаря была заразительной, и настроение у вора начало улучшаться. - Так значит, до завтра? Признаюсь, вы сняли с моего сердца камень размером с замок Монтомари!
- Боюсь, что по камням сердечным, равно как и почечным, я совсем не мастер, - развел руками Поцук, - для начала я вас вытащу отсюда, а там уж сами разбирайтесь со своими амурными делами. А уж если разбирательства эти снова приведут вас к делам судебным, то языкарь Питер Поцук всегда к вашим услугам, господин!
Он раскланялся, и Айвен, поддавшись магии этого чарующего голоса и всепоглощающей уверенности, тоже поклонился в ответ, но тут же спохватился.
"Ай а шельма, ай да талант!" - восхитился юноша, - "Впрочем, это и есть его работа - языком чесать, да голову судьям дурить. И свой хлеб с маслом, похоже, он ест не зря…"
Тем временем Поцук и охранник покинули камеру, оставив заключенного одного и в приподнятом настроении. Словно чаши Весов Вселенского Равновесия качнулся вдруг внутри его желудка недавно проглоченный ком, вызывая сильные рвотные позывы. Все его воодушевление и оптимизм словно ветром сдуло.
