Ни пуха вам, ни пера | страница 27
Вытащил вальдшнепа из сетки, смотрел, смотрел на него и говорит:
— Пт-та-ташечка! Родна-а-ая! За што ты мерррртвая? Разве ты зверь? Разве ты мед-вед-мед-медь?!
А потом как вскочит:
— Мед-вед-ведя хочу! Ребята, — кричит, — давай медведя полевать! За мной!
Мы за ним.
Я уже подробности не очень-то помню, да и тогда мне не очень запомнилось, что именно было. Помню, что вокруг кричат цыгане, медведь меня кусает, я медведя кусаю. Кто-то меня за ноги, помню, тянет, я кого-то за что-то, помню, тяну.
Проснулся — темно. Пощупал направо, будто борода Семена Петровича.
"А где же, — думаю себе, — медведи?"
А напротив что-то вроде дырки и чуть светится.
Я к дырке, стоит человек, мордастый и усатый. Я его и спрашиваю:
— Мы, часом, не в берлоге? А он мне:
— Я тебе дам берлогу! Я тебе дам такую берлогу, что медведем заревешь! Хлев станового пристава принял за берлогу!
Тогда я все понял.
За всю жизнь это один только раз на медведя и поохотился.
— Интересно! Только очень дорого, — грустно добавил участник этого происшествия…
………………………………………………………………………………………………..
Теперь так на медведя охотиться уже не удается: нет теперь, слава богу, ярмарочных медведей.
Разве, может, в зоологическом саду?
Но нет: не стоит!
Во всяком случае, не рекомендую!
4
А приятно все-таки лежать на кушетке, покрытой медвежьей шкурой, и улыбаться:
— Сам убил! Ей-бо, сам!
ЗАЯЦ
1
Золотая осень…
Ах, как не хочется листу с дерева падать, — от печали он словно кровью налился.
Печально скрипит дуб, задумался перед зимним сном ясень, тяжело вздыхает клен, только березка, Желтовато-зеленая и "раскудря-кудря-кудрявая", вон там на опушке выставила свою белую стройную фигуру, будто дожидается свидания с Левитаном или, быть может, Чайковского на симфонию вызывает.
Чертят тригонометрические фигуры высоко в небе запоздалые журавли и, курлыча, спрашивают:
"Слышишь, брат мой, товарищ мой? Улетаем!"
Золотая осень…
Вот в эту самую пору заяц уже сбегал к скорняку, тот ему подобрал на все прорешки густо-теплые кусочки меха, вычистил уши и лапки и посадил на хвостик белый помпон.
Набиваются патроны крупной дробью, вынимаются теплые брюки и пиджак, смазываются грубейшие сапоги, рвутся на портянки теплые кальсоны, отбрасывается в сторону веселенький картузик-кепочка, а вместо него растягивается на кулаках задумчиво-серьезная шапка-ушанка.
Если в охоте на уток большое, значение имеют помидоры и огурцы, то тут их заменяют сало и колбаса.
Неизменной остается стопка.