— Ну, правильно сделал старик, — с жаром сказал перевязанный.
— Нет, неправильно, — отстаивал тот, — спугнул бы и не было бы у нас преступления, и не сидел бы человек в тюрьме.
— Э-э-э! Нет, дружище! Это не все так просто, как ты думаешь. Если бы его спугнули, то он, действительно, ушел бы от склада, но где гарантия, что он не сделал бы гораздо худшее, может быть, даже и безнаказанно и неоднократно. А теперь он изолирован от общества. И если в нем есть еще что-то от человека, то пусть благодарит этого старика, давшего ему возможность одуматься.
Они кончили спорить и начали раздеваться.
Я долго не мог заснуть.
— Ты знаешь, — услышал я шепот лежащего где-то в другом ряду курсанта, — я этого так не оставлю. Я завтра же напишу начальнику горотдела милиции рапорт, пусть его взгреют как следует.
Сосед что-то ответил, но я не расслышал.
— Когда нас распределяли в отделении, — продолжал шепотом курсант, — я попал к нему. Старшина как старшина, огромного роста, широкоплечий, я даже обрадовался: вот дядечка, так дядечка, с таким не страшно будет патрулировать. А что вышло?.. Дотянули мы с ним до сквера, а затем, как завалился он в конторку к завзалом кафе, так и ни шагу оттуда. Два или три раза я пытался вытащить его, но каждый раз он одергивал меня: «Не торопись, курсантик, не торопись». Наконец, в десятом часу вечера мы, выйдя на улицу, обошли несколько раз вокруг сквера и сели на скамейку.
Пока мы сидели и разговаривали, за курантами началась драка. Я ринулся туда.
— Эй, курсант! Ты куда? — остановил меня старшина.
— Как куда? — говорю я ему. — Разве не видите, что там дерутся.
— Не торопись, не торопись, курсантик, там не наша территория.
— Как не наша? — возмутился я.
— Да вот так. Коль не знаешь, слушай, что старшие говорят: сквер, где мы с тобой стоим — это территория нашего отделения, а где куранты — там уже другие постовые должны ходить. Понял?
— Что же вы не видите что ли, что там никакого постового нет, — говорю ему. И не слушая старшину, побежал к курантам.
Поплелся и старшина. Но драку там до нас прекратили, и старшина ворчал: «Видишь, а мы свой участок бросили...»
— Знаешь, весь вечер у меня душа горела. Я этого человека видеть не мог возле себя. Думаю, что этого оставлять так нельзя.
Слушая гневный шепот, я не видел лица говорившего, но, с одной стороны, радовался честности этого парня, а с другой — думал, может, и прав старшина, что каждому надо быть на своем месте и отвечать за свой участок.
