Поразмыслив немного, я ослабил ему руку. Он выпрямился, и только тут я заметил, какая громадина стояла передо мной. В первую секунду мелькнула мысль, что сделал я это зря. Возиться с таким геркулесом дело не из приятных. Но мои опасения оказались напрасными. Лицо его приобрело спокойное выражение, и он, оправившись, сказал:
— Спасибо тебе, курсант. А то ведь я мог его и ухлопать. И тогда снова к «хозяину», и чего доброго за эту скотину получил бы «вышку».
Я сначала не понял, почему он меня благодарит, и продолжал с недоверием смотреть на него, держа на всякий случай за правую руку.
— Да ты не бойся, никуда я не уйду, — пробасил он, видя мою настороженность. — Семке я поддал крепко, это да, но он заслужил большего. Это по его милости я оттянул срок целых шесть лет.
Перехватив мой вопросительный взгляд, он продолжал:
— Да не удивляйся, курсант, я, действительно, только неделю назад освободился. А за что, собственно говоря, я таскал шесть лет парашу? Там ведь не сладко, да и года идут, — произнес он с грустью в голосе. — Было двадцать четыре, а теперь уже тридцать. А этот, — он кивнул со злостью через плечо в сторону Семкиного дома, — спал на мягкой кровати, посасывал пивко. Ну, ничего, мы еще посмотрим, Семка, теперь я не тот Вовка Криворук! Мне бы только с Васютиным встретиться. Неужели он и теперь меня не поймет? Времена другие, должен понять, — рассуждал он вслух. — Теперь я на подставку не пойду.
Посмотрев на меня, он улыбнулся своим широким ртом.
— А ты, молодец! Крепко меня хватанул, не то бы опять... народные заседатели...
— Да вы и так заработали, — сказал я, с интересом посматривая на этого человека. — Вон как избили Семку.
Так за разговорами мы подошли к телефонной будке. Я набрал ноль два и вызвал дежурного по городу.
— А знаешь, курсант, меня ведь не посадят, так что зря усердствуешь.
— Как это не посадят? — удивился я.
— А вот так, чтобы дать срок, необходимо заявление потерпевшего. А заявленьица не будет, — произнес он уверенно.
Но почему его не будет, узнать я не успел. К нам подъехал наряд работников милиции и прервал наш разговор с Криворуком. Садясь в машину, он крикнул:
— Бывай здоров, курсант! До встречи!
