«Шайтаны, шайтаны на Оби!» — испуганно повторяли встречавшиеся с ними остяки, пугливо прячась по протокам и заливам и горячо молясь своим богам об избавлении от неожиданного Дьявольского наваждения. Мольбы эти были излишни: бедные чумы инородцев не могли привлечь сытых и в волю пьяных разбойников, да и другие мысли занимали их. Предстояло пройти мимо Сургута, этого единственного места, где можно было ожидать неприятной встречи с служилыми людьми, — встречи, исход которой, во всяком случае, был неизвестен. Не зная в точности численности сургутского гарнизона, разбойники естественно должны были опасаться возможности быть захваченными, а одна мысль об ожидавшем их в этом случае возмездии должна была приводить в ужас. Но и тут, как увидим ниже, случай выручил их.
III.
Воевода Еропкин, ничего не зная о случившемся у погоста Богоявленского и совершенно успокоившись насчет возможности появления каторжников в Сургуте, снова зажил мирною сургутскою жизнью, со страстью предаваясь любимой своей забаве— охоте и рыбной ловле. 17-го июня, рано утром, он с денщиками отправился вверх по Оби, на остров, с целью закинуть несколько неводов, да кстати пострелять, если что попадется под руку. Все шло прекрасно, «рыбалка» удалась на славу, и Еропкин уже стал подумывать о возвращении домой, как вдруг заметил на реке что-то необычайное, странное, поразившее его до крайности… К острову приближалось несколько лодок, наполненных людьми, богато и пестро одетыми. Не успел воевода придти в себя и сообразить, в чем дело, как с лодок раздался залп, сидевшие в них люди повскакали с мест и с дикими криками бросились высаживаться на берег. В миг Еропкин с своими денщиками был отрезан от лодок и очутился во власти «незнаемых людей», о звании которых, впрочем, не трудно было догадаться по отсутствию ноздрей и зверским, обезображенным клеймами, лицам…
Началась расправа, «Ты-то де нам и надобен, нам де про вас сказывали в верху рыбаки, что де ты здесь на острову», — говорили разбойники, связывая дрожавшего от страха Еропкина. С ужасом смотрел он на свою свиту, жестоко избитую и лежавшую в беспомощном состоянии на земле, мысленно прощался со своими близкими, зная, что пощады ему от разбойников не будет. После краткого совещания решено было расстрелять воеводу; его подняли с земли, посадили и несколько человек с ружьями выступили вперед. Но тут произошло событие, разрешившее судьбу несчастного Еропкина совершенно иначе.
