Станция живёт по Гринвичскому времени и почти армейскому порядку. Подъём в шесть утра – относительного, конечно, так как за земные сутки на орбите больше десятка рассветов увидеть можно, отбой в двадцать один тридцать. Рабочий день десятичасовой, с половинной нормой по субботам, что оставляет более чем достаточно времени для досуга и общения с оставшимися на планете близкими.
- Что в новостях, Алан? - японка бросила взгляд на хмурящегося в монитор командира и вернулась к увлекательной добыче остатков чая из тюбика.
- Ничего хорошего. Аятоллы опять ядерной дубинкой размахивают и опять грозятся Залив запереть.
- Персидский, что ли?
- Другого у них нет. Вконец оборзели, склепали десяток поделок пакистанского образца и считают себя мировой державой.
- Куда только Америка смотрела?
- Америка? - возмущается астронавт. - Ну уж нет, все вопросы к Китаю и России. Сколько лет они в СовБезе своим вето палки в колёса ставили?
- Знаем мы ваши резолюции, - русский физик лениво вступается за честь родины из соседнего отсека. - Ирак все помнят? НАТО дай только сунуть куда-то нос, не выковыряешь потом. Или Ливия, так там вообще позорище.
- США в той операции не участвовало, не надо.
- Как же, как же, - посмеивается Макс. - У меня все скрины сохранены. И о том, как вы европейцам бомбы поставляли, и как Ливийские счета замораживали. Отто, скажи ему.
- Не скажу. Я вообще в ваши национальные склоки лезть не собираюсь. Надоели, сколько можно одну и ту же шарманку крутить. И ты, Юки, как будто не знаешь, чем всё кончается, стоит только политику упомянуть.
- А как её не упоминать? Вторую неделю бодаются, как идиоты. Причём идиоты с атомным оружием.
- Да ладно тебе, - космонавт подплывает к подруге и легко сжимает ладонью её плечо, - всё устаканится. Персы с пиндосами уже скоро полвека как собачатся по каждому поводу, и каждый раз оканчивается болтовнёй.
- Максим, - американец пускает в голос раздражение, - я же просил тебя не употреблять это слово.
- А ты притворись, что не понимаешь по-русски, - в космос летают образованные люди, говорящие не только на родной речи. Немец, вон, вообще пять языков знает, а Кузнецов, вдохновлённый чувствами, делает немалые успехи в изучении японского.
- Жалко, что ты не chukcha, - обречённо вздыхает представитель самой демократичной нации, - вот бы я тебе отомстил за pindosov.
- Проехали, Алан. Мир, дружба, жвачка. Слушай, кроме ближневосточного кризиса с феерическим порядковым номером, в мире хоть что-то происходит?
