Бони снял руку с ослиной спины и выпрямился.
— Вдоль той дороги колодцев, конечно, не рыли. Где же Лэнг поил своих ослов?
— А там же, во впадинах.
— Я еще зайду к вам перед отъездом, — пообещал Бони и направился к почте. У него за спиной Гунн прикрикнул на задремавших осликов.
Итак, никаких шахт или колодцев вдоль старой дороги не было, и, значит, белая глина на подошвах ботинок Стенхауза не оттуда.
Почтмейстера Дэйва Бандреда Бони застал наедине с бутылкой рома.
— Доброе утро, инспектор. Как дела?
— Бывают и хуже, — ответил Бони, окидывая взглядом лысого, красноносого и сутулого человечка, который был не только местным почтмейстером, но и метеорологом и мировым судьей. — Я снова еду на место преступления и, возможно, загляну к Уоллесам. Могу взять их почту.
— Да, конечно. Они будут рады.
Бандред повернулся к боковой полке и принялся увязывать кипы газет, чтобы присоединить их к письмам и посылкам. Бони черкнул телеграмму жене, сообщая, что надеется возвратиться со дня на день. Он знал, впрочем, что это обещание будет воспринято с известной долей недоверия.
— Вы давно живете в Лагуне? — спросил он, когда Бандред выложил на стойку всю почту Уоллесов.
В водянистых бледно-голубых глазах почтмейстера блеснул насмешливый огонек.
— Тринадцать лет с хвостиком, — ответил он. — Ну, хвостик — ладно, а вот с годками я, конечно, лишку хватил. На юге мог бы получше устроиться, но там климат гиблый, чтоб его. Нет, в Перте мне не жизнь, хоть министром почт меня сделай. Летом жарища, а зимой холод собачий.
Бони улыбнулся.
— Бутылочное кольцо, думаю, несколько выросло, с тех пор как вы здесь поселились?
— «Несколько»! Еще как выросло! Жена моя говорит, я тыщ пять пустышек к нему добавил. Она всегда чертовски преувеличивает… но только не насчет бутылок. Ведь было еще тыщ пять, о которых она не знает. Вы женаты?
— Увы!
— Джеки Масгрейв так и не обнаружился?
— Нет… Я, во всяком случае, не слышал.
— Да он наверняка уже дома, инспектор. Черные умеют поворачиваться, когда захотят. Он всегда мне не нравился, Джеки этот. Слишком уж скрытный. Стенхауз, видать, велел ему слух распустить, что они на юг едут.
— Скорей всего, — кивнул Бони. — У Стенхауза только один трекер был?
— Только Джеки. С местными он не связывался. Похоже, боялся, что здешние черные могут кой-чего про него порассказать.
— А было что рассказывать?
Водянистые глаза почтмейстера быстро моргнули.
— Может, и было. Стенхауз сильно изменился, как жена его умерла. — Бандред зажег сигарету. — Неплохой был малый, когда только приехал сюда. А потом чего-то озлобился. После смерти жены совсем остервенел. Ну, со мной-то, правда, он держался в рамках. Волей-неволей приходилось. Так-то вот… Да, есть тут у меня кое-какая почта для Бринов. В той стороне не будете?
