Бони закурил очередную сигарету из сильно отощавшей пачки. Он был недоволен медленным продвижением расследования, и Уолтерс догадывался об этом.
— Личные вещи Стенхауза — на скамье позади вас, — небрежно бросил он. — Ближайший его родственник проживает в Элморе, Квинсленд. Среди вещей — чековая книжка на сумму около пятисот фунтов. Вполне соответствует его доходам. Однако есть еще справка, выданная другим банком тридцатого июня этого года. Оформлена на имя Джорджа Маршалла. Расходов на выплату по чекам не значится, в графе «Приход» зарегистрирован лишь один вклад на сумму семьсот пятьдесят фунтов, внесенных наличными. Дата поступления совпадает по времени с отпуском, который Стенхауз провел в Перте. В банке должен быть образец подписи Джорджа Маршалла. Мы сличим его с почерком Стенхауза, и, если счет принадлежит ему, будет интересно узнать, откуда взялись эти деньги.
— Может быть, наследство жены?
— После нее остались лишь недорогие украшения. Все они вон в той шкатулке. Там же золотые часы, пара запонок и булавка для галстука с опалами. Что до запонок и булавки, то я бы не прочь иметь такие же.
— С опалами? — повторил Бони с едва заметным проблеском интереса. — Какого цвета?
— Черного. Впервые такие вижу. Добыты, думаю, на приисках Лайтнинг-Ридж?
— Наверное. Насколько мне известно, это единственное место, где найдены черные опалы.
Бони подошел к скамье и открыл старомодную жестяную шкатулку. Он вернулся с коробкой для сигар, из которой извлек двое золотых часов.
— Женские и мужские, не так ли? — пробормотал он. — Одни, видимо, принадлежали его жене. Еще ее кольца и жемчужное ожерелье. Не странно ли, что человек, так плохо обращавшийся с женой, хранил ее драгоценности? А вот медальон с его портретом. Наверное, подарил ей, когда они еще были влюбленными.
Бони отложил в сторону часы, медальон и ожерелье и с полминуты задумчиво смотрел на них. Инспектор Уолтерс молчал. Ему вдруг стало чуть-чуть грустно… Бони вынул из маленькой коробочки запонки — два опала в золотой оправе. Было не похоже, чтобы их хоть раз надевали. С завистью вздохнув, Бони положил их обратно. На булавке с опалом взгляд его задержался дольше. Опал и в самом деле был великолепен. В глубине темного облака играло и переливалось изумрудное море, и, когда Бони слегка повернул лежащий у него на ладони камень, по изумрудному морю пробежало малиновое пламя.
— Я бы тоже от такой вещицы не отказался, Уолтерс. Знаете, сколько она стоит?
