Гэррети почти уже обернулся посмотреть, но не стал, это было бы глупо. Но и перестать думать он не мог.
А было ли ему больно? А почувствовал ли Кёрли, как пули разрывают ему голову на куски, или он просто был жив, а в следующую секунду — мертв?Но конечно же это больно. И раньше было больно — самой худшей, раздирающей душу болью: ведь это невыносимо — понимать, что тебя не будет, а вселенная продолжит вертеться как раньше, невредимая, неостановимая.
Прошелестел слух, будто группа прошла почти 9 миль, прежде чем Кёрли получил билет. Говорили, Мейджор доволен как слон. И откуда они все знают, о чем думает Мейджор?
Он вдруг оглянулся, ему стало интересно — а что сделали с телом, но они уже прошли поворот, и Кёрли больше не было видно.
— Что у тебя в рюкзаке? — внезапно спросил Бейкер у МакФриза. Он прикладывал страшные усилия, пытаясь говорить спокойно, но голос — ненормально высокий, почти на изломе, — выдавал его.
— Свежая рубашка, — ответил МакФриз, — и несколько сырых гамбургеров.
— Сырой гамбургер, — скривился Олсон.
— Хорошо восстанавливает силы, — сказал МакФриз.
— Да ты рехнулся. Ты же все кругом заблюешь.
МакФриз только улыбнулся.
Гэррети на самом деле и сам пожалел, что не взял сырых гамбургеров. Он ничего не знал о восстановлении сил, ему просто нравились сырые гамбургеры. Гораздо больше, чем шоколадные батончики и концентраты. Он вспомнил о печенье, которое дала ему мать, но после Кёрли ему не очень хотелось есть. Как после Кёрли он вообще мог думать о сырых гамбургерах?
Зрителям вскоре стало известно, что один из Идущих получил билет, и почему-то они стали кричать и махать руками еще сильнее, чем раньше. Рукоплескания разрастались как попкорн в микроволновке. Интересно, каково это — быть застреленным на глазах стольких людей, подумал Гэррети и решил, что видимо когда такая минута настает, тебе становится начхать на толпу с высокой горки. По крайней мере Кёрли выглядел именно так — как будто ему начхать с высокой горки. Хотя, говорят, в этот момент непроизвольно облегчаешься. Это было бы не очень. Гэррети решил не думать об этом.
Стрелки на его часах теперь показывали ровно полдень. Группа прошла по старому ржавому мосту, перекинутому через глубокий сухой овраг, и на другой стороне Идущие увидели знак, который гласил: ВЫ ВСТУПАЕТЕ В ГРАНИЦЫ ГОРОДА ЛАЙМСТОУН — ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИДУЩИЕ!
Раздались одобрительные возгласы, но Гэррети молчал, сберегая дыхание.
Дорога расширилась, и Идущие удобно рассыпались по всей ее ширине; стало не так тесно. Так или иначе, Кёрли остался в трех милях позади.
