Сир Лоран. Сейчас… Бог может подождать… Я кое-что скажу еще этой женщине.
Брат Кандид. В путь, монсеньер! Мы пойдем в Ассизи в сумерках, в молчании равнин, и тишина сама поведает о Боге.
Сир Лоран. Бог обманул меня, брат Кандид… Бог заставил принять злопамятность за справедливость, а слабость за доброту. Вы свидетель, брат Кандид, что это доброта заставила меня поступить так.
Идемте же в Ассизи, ведь только Богу еще я нужен.
Пия. Он пошатнулся…И вправду, это всего лишь несчастный человек… Я пожалела бы моего мужа, когда б он был таким несчастным.
Сир Лоран. О, брат Кандид, мы побредем в Ассизи через безлюдную равнину. И этим вечером, в час, когда розовыми станут воды болот, мы встретим, быть может, прохожего, пастуха, одного из тех дикарей, кто пьет прямо из лужи, растянувшись на животе в грязи… Он будет торопиться: его ждет женщина.
Брат Кандид. Спешите, монсеньер! Мы будем на пути в Ассизи этой ночью, благословят нас звезды, их вечный свет заставит нас забыть о прошлом.
Сир Лоран. Но как же… Ведь тогда… Все женщины, быть может, таковы, все умирают во грехе… И та, что я любил… Она мертва. Быть может, это к лучшему.
Брат Кандид. Идемте, монсеньер! Заря займется, мы будем на пути в Ассизи, и утреннее солнце заставит нас забыть мертвых.
Сир Лоран. Я хочу предупредить… Замок рухнет… Фундамент подточен болотом…. Надо все же…
Брат Кандид. Смиритесь, монсеньер. Недолго им осталось быть на свете. И жизнь их слишком коротка, чтобы заботиться о будущем.
Сир Лоран. Иду… Иду за вами… Но Пия, я должен вас просить…
Пия. О чем он просит? Должно быть, нищий голоден. Служанки, дайте ему хлеба.
Сир Лоран. Я не голоден, Пия, не голоден…. Молю вас…
Брат Кандид. В путь, монсеньер. Причастие нам будет хлебом.
Пия. Не голоден?.. Значит, он печален, этот нищий… Так дайте же ему вина. Нет, лучше розу…
