- В комнате сняты отпечатки и взяты пробы, - сказал доктор. - Это тело и голову в один мешок, девушку и руку - в другой. Женщина в углу... я вам помогу.
- Никогда такого делать не приходилось, - сказал тот, кого звали Нейт. - Понимаешь, Раш? Умершие во сне старики. Застреленные дети. Жены, зарезанные мужьями... а такого не было. В этом городе - никогда.
- Помогите-ка, - сказал врач.
Звук застегнутой молнии. До свидания, папа?
Одиннадцатичасовые новости я смотрел очень внимательно. Они не будут убирать комнату еще день или два. Закроют дверь, убрав тела, а комнату опечатают, наверное, весь дом опечатают. Потом печати будут срывать различные полицейские службы, может быть, даже полиция штата Южная Каролина или ФБР, будут открывать двери, делать еще фотографии, глядеть на кровь и искать следы, указывающие, куда я подевался.
И они найдут у меня во втором ящике комода под свитерами справа записки и карты Нью-Йорка. Я обвел отдельные районы разными цветами и записал в блокноте, как места, куда надо поехать или где искать квартиру. В Нью-Йорке я никогда не был и не хочу. Там опасно. Там грязно. Там я хочу, чтобы они меня искали.
Краткосрочный план: быть осторожным. Спускаться в ванную только по ночам, когда я уверен, что дом пуст.
Долгосрочный план: когда кончится еда и чистая одежда - недели через три, - я среди ночи слезу, большим тюбиком строительного клея приклею фальшивый потолок, потом достану велосипед и шлем, которые спрятал за пять кварталов под задним крыльцом у Клайнов. Подожду до утра, а потом, одетый как велосипедист, в шлеме и в очках, вооруженный только-бутылкой с водой, буду крутить педали подальше от Плацтауна, перекусывая в закусочных всю дорогу до Джексонвиля, а там накуплю одежды - где рубашку, где джинсы. У меня в бумажнике 2356 долларов. Большую часть я заработал в "Кэш-энд-кэрри". Остальное из кошелька матери и бумажника отца. Я даже знаю, как мне добыть новые документы - карту социального страхования, водительские права. Я это видел по телевизору и в книжках читал.
Все пошло именно так, как я планировал. Первые три дня толпится полиция. Потом какие-то женщины, русские или польки, или кто-то еще, приходят убрать комнату. После уборки народу все меньше и меньше, пока в один прекрасный день не остается никого. Читать днями и ночами, смотреть телеигры, ток-шоу, кино и новости, слушая через наушники. В новостях по седьмому каналу сказали, что сделанное мной "отвратительно" и что в это "невозможно поверить". Население Плацтауна запирает двери и спит, положив рядом ружья, опасаясь, что я таюсь где-то в ночи. Показывают фотографии там я в виде застенчиво улыбающегося зубрилы, мои родители и Лини обычные люди, как любые ваши соседи.
