— Ладно, ладно, черт с вами. Мы займемся амфорами чуть позже, договорились? А теперь я еду в Афины, чтобы все выяснить.
— Погоди! — Юджин недоверчиво посмотрел на меня. — За каким дьяволом в Афины? У нас здесь уйма дел. Кроме того, если ты завалишься в Плаку,[10] то мы можем тебя и не дождаться…
Я осторожно прервал его:
— Я не собираюсь гулять в Афинах по вечеринкам, Юджин. Я еду туда, поскольку хочу выяснить, что же случилось с Ролстоном. Что случилось с ним на самом деле. Меня это беспокоит, дружище.
— Ты делаешь из мухи слона.
— Я нашел на мельнице записку врача. Судя по всему, Ролстон был очень болен.
Юджин откинулся на спинку стула со вздохом, похожим на шипение проколотого шарика.
— Значит, ради него ты собираешься разыгрывать из себя мать Терезу?
— Да, можно и так сказать. Кто-то должен поговорить с его врачом и выяснить, что происходит. Ты займись пока подготовкой к поездке за амфорами, а я скоро вернусь.
— Что сказать Линде, если она спросит о тебе?
— Ничего не говори. Если она будет настаивать, скажи, что я по-прежнему проверяю зацепки. — Я похлопал его по спине. — Брось, старик. Это все ради нашего старого друга Джона.
Он почесал едва заметную проплешину на макушке, пытаясь проникнуться моими чувствами, потом нахлобучил поглубже свою потрепанную рыбацкую шапку.
— Ладно. Того и гляди, ты вступишь в какую-нибудь дурацкую благотворительную общину кровоточащих сердец, приятель.
Я встал из-за стола.
— Вернусь через пару дней.
Когда я вышел, Юджин достал колоду карт и начал их тасовать. Его взгляд блуждал по таверне в поисках потенциального партнера для партии в покер.
Отлично! Невзирая на все протесты, Юджин меня не бросит — по крайней мере если ему это ничего не будет стоить.
Таксист не спешил. Дорога из афинского аэропорта была забита, воздух оглашали какофония сирен, скрип тормозов и рев моторов. Шум и неразбериха стояли потрясающие. Мне страшно хотелось курить, но надпись на приборной доске, сделанная большими красными буквами, по-английски и по-гречески, предупреждала: «НЕ КУРИТЬ». И потому я откинулся на спинку сиденья и прислушался к тому, что бормотал на ломаном английском таксист. Греки в большинстве случаев очень любят поболтать, а у этого вдобавок был слушатель, которому некуда деться, так что таксист не умолкал.
Пока мы медленно пробирались сквозь пробки на главных перекрестках (причем таксист то грозил кулаком водителям, то драматически жестикулировал, подчеркивая основные моменты своей речи), я узнал, что он за рулем уже пять лет. А до того, конечно, был моряком. Таксист также поведал мне, что его брат живет в Калифорнии. В конце концов, разве Америка — не страна неограниченных возможностей? Его сын служит в греческой армии, а жена — ворчливая стерва. Прислушиваясь к смеси греческих и английских слов, я с трудом разобрал, что его политические взгляды прямо противоположны взглядам нынешнего правительства и потому у него проблемы с деньгами.
