— Черт возьми!.. Кто-то ограбил королевскую сокровищницу!
Я был удивлен не меньше. У Юджина глаза полезли на лоб. В коробке, переливаясь, лежали драгоценности — несомненно, муляжи, но тем не менее превосходные копии настоящих. Там были нити жемчуга и бриллиантовые запонки, изумруды и рубины; целый ассортимент сверкающих брошей и заготовок, представляющих собой греческие надписи. Внизу, бережно обернутая тонкой бумагой, лежала искусной работы золотая рамка с изображениями свитков, выгравированных с тем же мастерством, что и на окладе тиносской иконы. Рамку венчал крест, поддерживаемый с обеих сторон ангелами, с лентами из накладного золота и гравировкой на греческом. Здесь постарался опытный ювелир. Андерсен, должно быть, заплатил целое состояние за такую работу.
На лестнице послышались мягкие, приглушенные шаги хозяйки. Я закрыл крышку в ту секунду, когда она появилась на пороге.
— Мистер Гарт, — сказала она, протягивая мне конверт. — Я забыла еще вот это.
— Кто принес посылку, kyria?[16]
— Ах, Матерь Божья… Он хорошо мне заплатил, чтобы я сберегла ее для вас. — Ее черные глаза любопытно сверкнули, когда она взглянула на коробку.
— Кто вам заплатил?
— Мужчина. Не грек. Но по-гречески хорошо говорит. Может, американец. Высокий. Mavro…
Она ждала, что я предложу ей заглянуть в коробку.
— Мавр? Черный? Чернокожий мужчина? — уточнил я.
Она слегка откинула голову и пощелкала языком.
— Нет. Не черный. Черные волосы и moustaki… — Она жестом изобразила усы и бороду.
Под описание не подходил ни один человек из тех, кого я знал.
Я поблагодарил ее.
— Все в порядке, kyria. Это всего лишь необходимые мне для работы вещи, которые я заказал в Афинах. — Я выпроводил ее за дверь прежде, чем греческое любопытство взяло над старухой верх. Чтобы почтенная женщина не чувствовала себя разочарованной, я польстил ей, похвалив красоту маленького садика. Пухлые щеки хозяйки стали алыми, как розы. Цветы были ее гордостью и счастьем.
— Вы хороший парень, мистер Гарт. — Она погрозила мне пальцем. — Вы хороший парень, но плохо живете. Пьете слишком много узо. Мало едите. Мистер Гарт, я от вас прямо с ума схожу. Идемте, я дам вам pastitso[17] и свежего хлеба.
Хозяйка была настроена очень решительно, но я вежливо и твердо отказался, пообещав заглянуть к ней вечером на ужин и стаканчик домашнего вина.
Юджин собирался уходить. Шествуя мимо, он игриво ткнул меня под ребра.
— Ах, мистер Гарт, — передразнил он. — Вы пользуетесь определенным успехом у зрелых женщин.
