И мы снова целуемся. До беспамятства.
Неожиданно я слышу женский визг. Поднимаю голову. Вижу, что к нам быстро приближается девичья фигурка. Похоже, это Таня. Да, это она.
— Татьяна метелит, — говорю я.
Тоня садится, поправляет футболку. Я все еще держу ее за руку.
Таня подходит к нам. Все ясно, Колян перестарался.
— У вас все такие? — сердито спрашивает девушка.
— Не все, — отвечаю я.
— Я одна боюсь идти, — говорит Таня, глядя на Тоню.
— Так Колян… — я пытаюсь вставить ценную мысль.
Тем более, что вижу идущего к нам Коляна.
— Я не хочу с ним идти, — голос Татьяны дрожит. Она едва не плачет.
Ну, Колян, ну, слон. Нельзя же так.
Гулянка закончена.
А что делать с Сашкой и Наташей? Оставить их здесь?
Вроде нехорошо. Сходить к ним? А вдруг они того…
Крикнуть им? А вдруг они того… и еще испугаются?
Говорят, что без врача тогда не обойтись.
Только вчера эту тему обсуждали четверокурсники.
Мы делали вид, что не слушаем, а сами держали ухо востро.
Но Тоня и Таня не думают об этих проблемах. Они громко зовут Наташу.
Никакой реакции. Девушки зовут еще раз. Напрасно.
Словно их и нет. Точно, придется вызывать врача.
А вот и Колян подошел. Стоит поодаль. Как провинившийся.
Ну вот! Слава богу! Из-за стожка показываются Сашка с Наташей.
Вшестером мы идем обратно. Я держу Тоню за руку.
В ее другую руку вцепилась Татьяна. Обеими руками.
Немного позади нас топают Сашка с Наташей.
Наташа держит Сашку под ручку. По-взрослому.
И совсем сзади плетется Колян. Один. Как наказанный.
Таня дала ему отлуп, и больше он с нами не ходил.
Начиная с этого дня мы с Тоней почти каждый вечер идем к нашему стожку и подолгу сидим под ним. Я осторожно обнимаю девушку, она смотрит на меня доверчиво и радостно. Наши лица сближаются, и мы целуемся. Я ласкаю ее плечи, мои ладони касаются нежных холмиков ее груди, и я едва не подскакиваю, сообразив, что на ней нет лифчика.
Как что-то святое я глажу сквозь футболку ее соски и поражаюсь тому, что они почти мгновенно твердеют под моими пальцами. Я хочу большего, но боюсь, боюсь, что она рассердится. Мы продолжаем наш бесконечный, жаркий поцелуй.
Устав целоваться, мы начинаем разговаривать. Мы шепчемся.
— Мне кажется, что я полюбил тебя.
— Кому кажется, тот крестится.
— Не смейся. Правда.
— Если правда, тогда почему это только «кажется»?
— Не знаю. Просто слово такое вырвалось.
— Просто и муха не кусает, а все с умыслом.
— Перестань смеяться. Лучше скажи мне…
— Что?
— У тебя там есть парень?
— Где — «там»?
