— Ни одной души, если не считать человека в лодке.
— Да — в лодке. Итак, предположим, что лодка пришла во время отлива, и ее обитатель подошел к скале вброд.
— Вполне возможно. Лодка находилась довольно далеко.
— Видимо, все зависит от того, когда туда попал покойный. Нам надо это выяснить.
— Вы решили, что это должно быть убийство?
— Да, самоубийство кажется довольно сомнительным. Да и зачем совершать самоубийство таким способом?
— А почему бы и нет? Намного опрятнее, чем проделать такое в своей спальне или где-нибудь наподобие этого. А не начинаем ли мы не с той стороны? Если нам узнать, кто был этот человек, мы могли бы поискать записку, которую он после себя оставил, чтобы объяснить, почему он это сделал. Наверное, к этому времени полиция все узнала о происшедшем.
— Возможно, — недовольным тоном произнес Уимси.
— Что вас беспокоит?
— Две вещи. Первое — перчатки. Зачем кому бы то ни было перерезать себе горло в перчатках?
— Понятно. Меня это тоже беспокоит. Может быть, у него было какое-нибудь заболевание кожи, и он привык всегда надевать перчатки. Я должна была посмотреть… Я начала снимать перчатки, но они были… грязные.
— Гм! Я вижу, вы все еще сохраняете некоторую женскую хрупкость. Второй пункт моего беспокойства — оружие. Зачем Джентльмену с бородой носить с собой опасную бритву?
— Он принес ее намеренно.
— Да, в конце концов почему бы и нет? Моя дорогая Гарриэт, Думаю, вы правы. Мужчина перерезал себе горло, вот и все. Я Разочарован.
— Это разочаровывает, но не может помочь. Хэлло! А вот и мой друг инспектор!
Это действительно оказался инспектор Умпелти, который прокладывал себе путь среди столиков. Он был в штатском — крупная, приятно смотревшаяся фигура, одетая в твид. Он любезно приветствовал Гарриэт.
— Я подумал, вам хотелось бы посмотреть, как получились ваши снимки, мисс Вэйн. Мы опознали этого человека.
— Неужели? Опознали? Хорошая работа. Это — инспектор Умпелти; лорд Питер Уимси.
Инспектор, казалось, был очень обрадован знакомству.
— Вы рановато на работе, милорд. Но не думаю, что вы обнаружите что-нибудь слишком загадочное в этом происшествии. Судя по всему, это — явное самоубийство.
— К сожалению, мы пришли к такому же заключению, — согласился Уимси.
— Однако, как он это сделал, не знаю. Но никогда нельзя понять этих иностранцев, не так ли?
— Я говорила, что он выглядел скорее как иностранец, — сказала Гарриэт.
— Да. Он — русский или что-то в этом роде. Его зовут Поль Алексис Голдшмидт; известен как Поль Алексис. Он из этого самого отеля. Один из танцоров-профессионалов из здешнего дансинга, вам известен этот сорт людей. Похоже, о нем мало что знают. Он внезапно появился здесь более года назад и попросился на работу. По-видимому, он был хорошим танцором, а у них имелась вакансия, так что его приняли. Ему двадцать два года или около того. Холостой. Живет на квартире. Ничего предосудительного о нем неизвестно.
