Это был ее ночной кошмар, кошмар наяву. Быть в тисках жестких мужских рук, быть рабыней мужской прихоти.
В глазах Кеннета зажглось первобытное торжество обладания:
— Ты моя, Бадра. Только моя. Ты всегда была моя.
В ее мозгу молнией пронеслись слова Фарика: «Я никогда не отпущу тебя, Бадра. Ты моя. Моя рабыня».
Кеннет прижался к ней всем телом, его руки придавили ее запястья к столу, она почувствовала настойчивую твердость его члена.
Бадра попыталась высвободиться из его железных объятий. Он был могущественный английский аристократ. Его слово закон. Слуги не будут обращать внимания на ее крики. Она была бессильна и беззащитна перед его страстью. Он мог разорвать ее, как обрывают лепестки цветов, просто использовать. Перед глазами Бадры всплыло жирное лицо Фарика, искаженное жестокой гримасой победы над ее беспомощным телом. Сейчас на месте Фарика был Кеннет.
Воспоминания снова охватили ее: Фарик с силой прижимает ее к грязным овечьим шкурам на полу, причиняет жгучую боль, проникая в ее девственное тело, она кричит, пытается сопротивляться…
Никогда больше! Бадра извивалась под придавившим ее тяжелым телом Кеннета, уклоняясь от его жадных поцелуев, сжав ноги. Она продолжала бороться из последних сил, пока он не отпустил ее запястья. Она почувствовала ритмичные движения его члена. Бадра уперлась ему в грудь.
— Прекрати, прекрати! — пронзительно закричала она, ударяя его в грудь.
Тяжело дыша, он посмотрел на нее. Его большие глаза были затуманены страстью. В глубине их кипело откровенное желание. В этот страшный момент ее охватил ужас. Нет, он не пощадит ее. В следующую минуту Кеннет произнес по-арабски грубое ругательство и отпустил ее.
Бадра тотчас упала на колени, ее юбки легли вокруг нее, как лепестки цветов. Жгучие слезы заливали ее лицо.
Твердые пальцы обвились вокруг ее талии.
— Не прикасайся ко мне! — закричала она. И ударила его по щеке.
Сквозь пелену слез Бадра увидела, как Кеннет, тяжело дыша, отошел от нее и надел брюки.
— Я только хотел помочь тебе встать, — наконец сказал он.
Еще не отдышавшись, она поднялась на ноги. Кеннет дотронулся до своей щеки, на которой проступили красные пятна.
— Бадра, в чем дело? — он озадаченно наморщил лоб.
Его участие и забота прорвали плотину, сдерживавшую бурный поток ее эмоций. Она больше не могла сдерживаться и разрыдалась…
Придав своему лицу нарочитое выражение отвращения, она сказала с наигранным презрением:
— Это была ужасная ошибка. Я как-то сказала тебе, Кеннет, что не разделяю твоих чувств.
