«Красота вечно древняя, вечно новая»>[3]
Год за годом в современном мире, и даже в культуре, считающей себя постсовременной, исполнение «Мессии» Генделя и «Страстей по Матфею» Баха продолжают собирать внушительные аудитории, состоящие как из верующих, так и из неверующих. Хоть и не без усилий, студенты продолжают читать, и даже в какой-то мере понимать «Божественную комедию» и «Потерянный Рай». Библейские высказывания и повествования, во всей роскоши и разнообразии их узора, сохраняют свое очарование и красоту Как говорит Псалом, «нет языка и нет наречия, где не слышался бы голос их. По всей земле проходит звук их и до краев вселенной слова их» (Пс. 18/19:3–4). Даже в секулярную эпоху — и особенно в секулярную эпоху — Библия доказывает, что только она — незаменимое противоядие от цинизма и уникальный источник вдохновения для поэтов и философов, художников и музыкантов и для неисчислимых миллионов верующих по всему земному шару, открывающих ее кто каждый день, а кто лишь в минуты нужды. Книга за книгой, иногда и глава за главой, Библия создает подтекст, на фоне которого разворачиваются наши отношения с жизнью и смертью, кристаллизуются наши сокровеннейшие чаяния. Перефразируя максиму ранней Церкви, это река, в которой комар может плавать, и слон способен утонуть.>[4]
В 1959 г. американский поэт Арчибальд Маклейш (MacLeish), состоявший библиотекарем Конгресса с 1939 по 1944, получил премию Пулитцера за драму «J.B.» — экзистенциальную и свежую интерпретацию Книги Иова. Тони Моррисон, получившая в 1993 г. Нобелевскую премию в области литературы, открыла источник вдохновения в Песни Соломона, под влиянием которой она написала одноименный роман (1977), а также «Возлюбленного» (1987). Но непревзойденным примером того, как вечно древняя красота Библии может представать вечно новой, явился четырехтомный эпос Томаса Манна, получившего в 1929 г. Нобелевскую премию в области литературы, «Иосиф и его братья»(1933-44). Сам он называл роман «трудоемким, как пирамида». Начатая в нацистской Германии и завершенная в Соединенных Штатах, тетралогия несет следы этого опыта: Авраам, Исаак, Иаков, патриархи еврейского народа, предстают здесь нашими общими духовными пращурами; в четвертой и последней части, «Иосиф кормилец», повествующей о спасении Иосифом египтян от голода, Томас Манн, как он сам признавал, использовал как прототип образ президента Франклина Рузвельта и его Новый курс. Основываясь на кропотливом исследовании Талмуда и других раввинистических источников, он сумел развернуть какую-нибудь дюжину глав Библии (Быт. 37–50) до двух тысяч страниц, отмеченных глубокими портретами, психологическим анализом, умопомрачительной роскошью, остроумным сюжетом, что библиографическое исследование по Библии и литературе называет «определяющим современным прочтением истории об Иосифе и, вероятно, наибольшим из специальных комментариев на нее» из всех, когда-либо написанных.
