Тогда я говорил, что волочиться за другими, будучи женатым на любимой женщине, это значит заботиться о сохранении любви к жене, заботиться о поддержании пламени в браке. Я говорил, как я начисто забываю о женщине, выебав её, и как обостряется моё желание к Н. Как я спешу к ней, полный страсти, после восторгов, не достигших моего сердца. Доказывая в ту ночь мою обострившуюся страсть, я счастливо думал, что мы сегодня невзначай расширили пределы моей свободы, упоминая не только блядей, но и любовниц.
Время от времени Н. спрашивала:
- А если ты заразишься дурной болезнью, что я буду делать?
- Это не может случиться со мной, - убеждал я её, пользуясь своим авторитетом и её неосведомлённостью.
Я был осторожен. Я бывал только в тех борделях, где за девицами хозяйка следила, как мать. Кроме того, я сам делал им осмотр прежде, чем их ебать.
Я всегда придирчиво осматриваю тело, нет ли где сыпи или язвочки, щупаю под мышками и в паху, нет ли припухлостей, заставляю открыть рот и высунуть язык.
Я могу определить по запаху и цвету пизды, есть ли в ней воспаление. Меня даже прозвали в одном борделе "лекарем".
Мой нюх настолько силён, что я могу узнать месячные у любой женщины.
Помню, почуяв знакомый дух, исходящий от Аннеты, я спросил её: "Что Вам более нравится, запах розы или запах селедки?" В ответ она зарделась, как роза, источающая запах селедки.
Я бился об заклад с Нащокиным, что определю, когда у его цыганки крови, и выигрывал безошибочно. Я обожаю ходить на балы и узнавать женщин, у которых месячные. В ранней юности я часто забавлялся тем, что смущал женщин в танце своей проницательностью, и наиболее изощренные отдавались мне, угадывая мои прочие способности, коль обоняние развито у меня так сильно.
Примирившись с моими блядями, Н. однажды спросила, что они делают из того, что не делает она. Я загорелся и стал вдохновенно рассказывать. Этого, конечно, делать не следовало. Нельзя поверять такие подробности жене, не отталкивая её от себя. Я рассказал про одну, которой я урильничал в пизду, и которая потом сидела на мне, заливая своей обжигающей мочой мои яйца.
"Какая гадость", - сказала Н. и отвернулась от меня. Но я видел, что это разожгло её, и я пристроился сзади с её молчаливого одобрения. "Если моё семя ей не по вкусу, то что уж говорить об остальном", - думал я, представляя себе перед глазами картину, о которой я только что рассказал, чтобы слаще кончить.
Струя, вырастающая из волос.
