«Это она! — блеснула мысль у Николая, и он тотчас же решил идти вслед за нею. — Это непременно Нина!»
Он спустился вниз, осторожно через темную залу вышел на террасу и пошел в глубь сада, прислушиваясь напряженным ухом и напрягая взор: не мелькнет ли белая тень? Сдерживая дыхание, подвигался он вперед, но никого не было. «Уж не галлюцинация ли?» Он шел дальше, по направлению к беседке. Вдруг до него долетели тихие голоса. Они показались ему какими-то мягкими, нежными.
— В беседке… свидание, верно! — шепнул ревниво он и, не думая, что делает, как тень подвигался вперед.
Он был в нескольких шагах от беседки и притаился за деревом. Мягкий звук поцелуя отчетливо прозвучал в ночной тиши, еще, еще и еще.
— Так вот она, разгадка!.. Кто ж этот счастливец? Неужели Присухин, неужели Горлицын?
Едва успел он подумать, как из беседки раздался тихий мужской голос и вслед за тем сдержанный, ласкающий смех. Николай сразу узнал этот смех, но голос? Чей этот знакомый, мужественный, повелительный голос?
Он жадно вслушивался и в изумлении остолбенел.
— Прокофьев! — вырвался из груди Николая беззвучный шепот. — Вот кто этот счастливец, а она, она… хитрая!
Он бросился прочь и долго бродил, как шальной, в темноте сада. Это открытие совсем поразило его.
— Прокофьев и Нина! Удивительно!
Невольно тянуло его снова к беседке. Опять долетели звуки поцелуев. Опять шепот, замиравший в ночной тиши. Николай пошел было назад, как до ушей его долетело его имя, вслед за которым раздался смех. Он остановился.
— Готов и этот нежный юноша? — насмешливо произнес Прокофьев. — Для счета?
— От нечего делать! — засмеялась Нина.
— Не надоело еще?
— Тебе это не нравится? — покорно сказала Нина.
— С богом! — как-то насмешливо произнес Прокофьев. — Хищная у тебя природа. Только, смотри, не дошутись. Он ничего, юноша красивый и насчет амуров, должно быть, ходок…
Николаю показалось, что в голосе Прокофьева звучало раздражение.
— Послушай, ведь ты знаешь… видишь…
— Вижу и знаю. Нечего нам уверять друг друга, но только… а впрочем, что говорить! Тебя разве убедишь? — усмехнулся Прокофьев. — Когда его отправляешь?
— Послезавтра.
— Оставила на денек! Экая ты какая… Ну, однако, пора мне. Завтра еду.
— Завтра? И до сих пор ничего не сказал? Надолго?
— Не знаю.
— Куда… можно спросить? — послышался робкий вопрос Нины.
— Не все ли тебе равно куда? Дела.
— Странные у тебя дела! Три месяца пропадал, три месяца не писал. Я и не знаю, что ты делаешь!
