— Елены Ивановны? — поправил Вася.
При этом бледное лицо его вспыхнуло ярким румянцем.
— Ну да…
— Осенью, кажется… А что?
— Так спросил. Тоже старые приятели. А отец ее?
— Обыкновенно что: исправник, как и был! Еще папа его немного в страхе держит, а то…
— А Смирновых видел?
— Видел… Такая сорока, так и стрекочет, а барышни все об адвокатах да о литераторах… Слышал, как они маме в уши визжали! Ты хочешь с ними знакомиться?
— А по-твоему не стоит?
— Не стоит. Болтуньи! Все эдак больше о возвышенности, а землю по десяти рублей сдают… Шельмы!
— Ты, однако, брат, сильно. Говорят, Смирнова умная женщина.
— Да кому от ума-то ее прок? — добродушно возразил Вася. — Вот и Бежецкий твой умный, а сам же ты говорил, на что пошел его ум… на мамону>*!
— Философ ты, как погляжу. Стоик>*! — заметил Николай, надевая жакетку.
Он был совсем готов. Свежий, красивый, в хорошо сшитом костюме, он глядел таким молодцом, что Вася, любуясь братом, воскликнул:
— И какой же ты, Коля, красавец!
Брат улыбнулся своей привлекательной улыбкой.
— Вещи твои убрать?
— Авдотья уберет.
— Все равно… Теперь мне нечего делать… я уберу.
— Ну, давай вместе.
Они принялись выкладывать платье, белье и книги из большого чемодана. Вася внимательно разглядывал книги и две из них отложил.
— Можно почитать?
— Разумеется… Ты что выбрал? — полюбопытствовал брат.
Вася назвал заглавия.
Николай шутя погрозил пальцем.
— Ишь к чему тебя тянет! — протянул он. — Смотри, Вася, с ружьем осторожнее: заряжено… Думал дорогой что-нибудь подстрелить… Дичи теперь, я думаю, много?
— Есть… намедни куропаток видел!
— А ты по-прежнему не любишь охоты?
— Нет. К чему я буду божью тварь убивать… потехи ради.
— Тогда и мясо есть не следует?
— Ну, это другое дело. А, впрочем, пожалуй, что и не следует! — заметил Вася. — Я думаю об этом.
— А пока ешь?
— Ем.
Николай рассмеялся.
— Ну, теперь пойдем, брат, в сад, туда к речке, а оттуда в малинник.
— Пойдем!
Они спустились в сад.
Николай весело пустился в самую глубь, ощущая полной грудью прелесть большого, тенистого, густого сада с вековыми деревьями. Ему было как-то весело, хорошо и привольно в этом гнезде. Хотелось резвиться, как школьнику. Они обошли весь сад. В малиннике, под палящим солнцем, прикрывшись платком, Николай ел ягоды с жадностью мальчишки. Потом зашли на огород, оттуда спустились к речке и пошли по берегу.
Деревня была как на ладони. На улице не было ни души. Деревня точно вымерла.
Они остановились.
— Ну, как наши живут — по-прежнему хорошо?
