Желая хотя бы на последнем этапе подышать свежим воздухом, беременная уехала в пригород, к бабушке.
Восьмидесятилетняя неграмотная Евлампия Павловна, всю жизнь изводившая и привораживающая беременности только травами и горячей ванной, услышав про зашивание маток в больницах, крестилась всю ночь, как перед концом света.
Придя в себя, старушка активно готовила еду, стирала, вязала пинетки для будущего новорожденного, а Серафима ходила в местную женскую консультацию, где ей снизили срок на пару недель – животик небольшой...
Внезапно начавшиеся схватки не на шутку испугали Симу. Ведь ее уверяли, что рожать еще рано. А тут такое! И матка зашита!
Белые ангелы на колесах привезли Серафиму в первый попавшийся роддом.
Воды отошли, кровь струилась по ногам...
Весь персонал был занят роженицей, у которой трудно выходил ребенок. Симу потрясли глаза тужившейся – выпученные и алые от полопавшихся сосудов. Не справившись с красноглазой дамой, два доктора повезли ее на кесарево, остальные переключилась на Серафиму.
Сгибаясь от боли, она сбивчиво рассказывала про швы, а живот схватывало через считаные секунды.
Врачиха, заглянувшая внутрь влагалища, охнула так, что самой роженице захудило...
– Чего там?
– Нитки ушли вглубь, под напором схваток они просто кромсают шейку на куски. Их надо как-то разрезать... Потерпишь наживую?
– Ни за что!!! – проорала Серафима, лежащая в липкой кровяной луже.
– Придется. Нитки снять надо, ребенок пойдет и тебя разорвет, понимаешь, дура?! – ответно проорали ей.
Сима безмолвно откинулась на гинекологическое кресло, намертво зафиксировав взгляд в трещине на потолке, откуда светило нечто похожее на Божий образ – по крайней мере так она пыталась представить.
Перекрестившись, врачиха запихала внутрь влагалища штуковину вроде железного рожка для обуви, просунула руку и начала тянуть и резать нитки, глубоко погрузившиеся в живые ткани.
А схватки ускорялись. Адская боль, помноженная на адскую боль и еще раз на боль, дает полное обезболивание...
На полу окровавленные веревки от швов, тех, что по Широдкару... чтоб его к ядреной фене!..
Головка, плечики... Сморщенная и синюшная живая пружина рванула изо всех сил на волю, прочь из сжатой матки, из русла крови, забитого успокоительными!
Крикливую новорожденную показали мамаше, взвесили, измерили и тут же унесли. Врач долго рассматривала крупный дольчатый послед, затем убрала таз с кровью и стала раскладывать нитки для штопки разрывов шейки и промежности.
