– Он не говорит? – спросила я.
– Раньше говорил. Я его спрашиваю: «Вкусно, Ваня?» «Вкусно». – «Скажи спасибо». – «Спасибо». Потом речь пропала. Он только смотрит. Вдруг ни с того ни с сего слезы, как у младенца, польются. Жалко мне его. Помню, как он мечтал: вот будем старенькие, домик в деревне купим, сядем на лавочке, он ведь такой мужик завидный был...
– Знаешь поговорку: «Если Бог хочет наказать человека, он лишает его разума». Вот его за что-то лишил... – говорит Мария.
– Да, может, и есть за что. Он церковь не любил, не затащить внутрь. А может, заболел из-за того, что током его дернуло – прошло через левую руку, потом в голову и через правую вышло... Иногда я думаю, не проклятие ли на нем? Мать его еще во время беременности вытравливала, а когда родила – хотела задушить. Зато вон теперь за ним ходит, пятидесятилетним, понос застирывает да штаны одевает. Говорит: «Пока я жива, ты не сдавай Ваню». Ей тоже тяжко смотреть на сына, но терпит. Я хоть отдыхаю от этого кошмара на работе – сутки через трое. Руки от бесконечной уборки и стирки страшно болят.
– И сколько такие живут? – Аленка как наэлектризованная.
– Врачи говорят, что Ваня скоро умрет. Хочу, чтоб он по-человечески умер дома. Пусть все будет как будет...
– Да вы сами-то доживете до этого? – ужаснулась Аленка. – Я бы его сразу. Он же и не человек уже. Уж лучше заниматься внуками, они живые и вас оживят.
– Передохнуть бы мне пару дней, – не слушая ее, улыбнулась Антонина, – вот попросила свекровь подменить. Да и брат Вани живет в соседнем подъезде, а заходит раз в году: «Я так маму люблю, Ваню...» Так что справятся недельку. Или сдадут его без меня. Только без меня! – Тоня покачала головой. – Если вернусь после больницы, взгляну на него – не смогу...
– Ты ж сама загнешься. – Вера Павловна покосилась на воспаленные руки женщины. – Работаешь и дома вместо отдыха за ним убираешь...
– Ой, девоньки. Никому он не нужен больной – куда ж я его? Здорового мужика бросить – одно дело, а такого?
– «В селах Смоленщины, в селах Рязанщины, слово „люблю“ не услышишь у женщины. Женщина скажет, всю грусть затая, женщина скажет: жалею тебя...» – тихо прочитала Мария.
– Ну, хватит о грустном. Давайте пировать! – Аленка разнесла кусочки торта медсестрам и снова прибралась на столе.
3
Распив вино, затянули песни. Пела и принаряженная Нина Павловна, и Антонина Ивановна, и я, встретившая тридцать восьмой день рождения в больнице. Угораздило...
