И можете считать себя временно умершим, или ослепшим, или оглохшим, или просто путешествующим в других мирах, где волны света, газа и беззвучной истерики проносят вас по полям и долам небытия, пока хлопки по щекам не вернут в узнаваемую действительность.
– Мама! Мама! Мамочка!!!
– Ты в больнице, ты в больнице. – Девять человек в палате не спали всю ночь, продолжая повторять, что Рита в больнице, хотя сама она отчетливо видела белый силуэт матери в стеклянном шаре, вплывающем в комнату, и тянулась к нему руками.
Прооперированная несколько раз падала с кровати, сдирая повязку с живота. Медсестры, матерясь, поднимали ее с пола и под конец привязали к койке.
С рассветом девушка узнала себя – наркоз отошел.
На обходе она уже улыбалась ямочками круглых щек симпатичному молодому хирургу. Врач шутливо ворчал:
– Ну и достала же меня ваша мамаша, кричала: «Не делайте дочке большой шов! А то ее замуж никто не возьмет».
На койках захохотали. А Рита подумала, что, будь она первобытным человеком, гнойный аппендицит свел бы ее в могилу и ни о каком муже речь бы не шла.
Маргарита не переносила вида крови. В старшей школе ее по профориентации направили помогать медсестрой на хирургию. Она мужалась, крепилась, покуда не увидела ампутированную ногу, после чего упала в обморок. Разрыв цельности, крошечный или огромный, равно тяжело травмировал сознание.
Как только в приемном покое сказали про операцию, Рита сбежала домой. Врач ушел заполнять медкарту, а она, словно тонконогая цапля по сугробам, по сугробам, – мимо каменного забора, мимо спящей школы – шубейка нараспашку, без шапки, – температура под сорок. Город спит, снежок кружит под фонарями. Вот и дом, на лестницу взошла, этаж, другой – поплыли стены, перила полегли... Дверь уж близко, но не прокричать, не дотянуться. Сознание сдувается, как воздушный шарик. ВСЕ-о-о...
Очнулась, когда катили по коридору в операционную, – как фагоциты захватывают антигены, так хирурги должны были захватить и обезвредить Ритин аппендицит. Мать с криками бежала за каталкой.
Дверь схлопнулась, лицо хирурга, маска, и снова – ВСЕ-о-о...
Соседка сурово заметила Рите:
– Ты чего нам ночью устроила, красавица? Совсем терпеть не умеешь. А вот придется рожать – как будешь? По сравнению с родами аппендицит – пустяки...
– А я рожать не буду.
Маргарита покраснела и отвернулась к стенке. Про себя она ужаснулась той боли, о которой не знала и не хотела знать. Вспомнила, как еще в школе по весне с подружкой бродили в парке, цвели кусты шиповника, и разговор завелся о любви. О непонятной и тревожащей женской доле.
