— Кто это меня тут всуе поминает? — перебил, появляясь из своей комнаты, Лева. Саню удивило то, что он, как и отец, был в костюме и при галстуке. У них в классе никто так не одевался, и в будни, и в праздники ходили в футболках или толстовках, в узких джинсах или (в зависимости от пристрастий и принадлежности к той или иной субкультуре), наоборот, в очень широких штанах, расклешенных книзу или с растянутым поясом, так, чтобы была видна резинка трусов. И уж точно блестящих модельных туфель, как у обоих Залмоксисов, никто не носил, все больше кеды или кроссовки.
— Ну, ты даешь! — только и сказал Санька.
Дверь спальни чуть приоткрылась, оттуда сразу потянуло тяжелым запахом приторно-сладких духов.
— Левушка, ты уже уходишь? — послышался из-за двери резкий высокий голос. — Смотри, долго не засиживайся и никого не провожай, возвращайся пораньше! Будешь выходить — позвони, и, как домой придешь, тоже сразу нам отзвони…
— Левушка, в гостях веди себя прилично, — передразнил ее муж, — девочек нехороших не провожай, а если пойдешь провожать, то подолгу с ними не целуйся — на улице полно хулиганов, они тебя за ушки оттаскают… — И он потянулся руками к сыну, чтобы показать, как хулиганы оттаскают его за уши.
Лева, не промолвив ни слова, движением самбиста отбросил руки отца и тут же вцепился ему в лацканы пиджака. Тот вывернулся и в ответ сграбастал его за плечи.
Санек удивился и даже немного испугался, увидев, что отец и сын борются, похоже, всерьез. Сопя, они топтались в тесной прихожей, стараясь приложить друг друга о стену. Закачались подвешенные на лесках пейзажи, что-то хрустнуло, что-то грохнулось на пол. Сашка прижался всем телом к обитой мягкой кожей двери, чувствуя себя, как человек, ненароком оказавшийся в клетке с расплясавшимися слонами. На шум из спальни выплыла Левина мама, тоже невысокая, очень полная и какая-то круглая сразу во всех местах. У других толстых женщин обычно что-то где-то выдается — у кого грудь, у кого попа, у кого живот, — а Софья Яковлевна была везде ровная, как шарик на массивных ножках.
Увидев, что происходит, она оглушительно закричала резким птичьим голосом:
— Да что ж вы такое делаете! Мерзавцы! А пуговицы! Пуговицы!
И, схватив платяную щетку на длинной ручке, принялась колошматить по плечам, по головам, по могучим спинам своих сына и мужа. Санек был вконец ошеломлен. Он только и мечтал приоткрыть дверь хоть на маленькую щелочку и выскользнуть из квартиры на лестницу.
