Как это всегда бывает, положительный момент с Чайковским немедленно был уравновешен отрицательным: ночью в больнице лопнули трубы, температура упала до десяти градусов, все съежились и забились в щели.
– Ой, какую мне занятную книжечку подруга прислала. Маша, посмотри. – Зоя отправляет мне еще один шар, а за ним ладный самолетик из цветной бумаги, подаренный ей семилетним племянником. – Нет, лучше послушай. Тест на «вшивость»: способны ли вы выиграть миллион долларов? Десять вопросов. Маша, ты готова? Первый… Хотя зря стараюсь: тебе всё равно не дадут.
– Почему?
– Ну… Выйти замуж за образованного, интеллигентного, порядочного молодого мужчину, который имеет недвижимость, зарабатывает, происходит из приличной семьи, не имеет романа с алкоголем (так, ничего не забыла?) и бывших жен – всё равно что выиграть миллион долларов. Так что свой миллион ты уже получила.
– Забыла добавить: красавца.
– А вот это как раз относится к недостаткам.
– Лучше сказать, к налогам. Ну, любой выигрыш всегда ведь облагается налогом, что, собственно, не умаляет его ценности. И вообще, к этому привыкаешь на третий день.
– Слушай, а давно ты вышла замуж?
– Чуть больше года, хотя теперь мне кажется – сто лет назад.
– И платье было?
– Было. Красное. Ужасно хотелось длинное красное платье.
– Удивительно: где ты его взяла?
– Платье?
– Да жениха, при чем здесь платье?
– Друзья позвали на очередной сплав. Слово «байдарка» для меня пароль: я собралась за пять минут, но сказала, чтобы второго человека в лодку они искали сами, у меня в окружении не было никого…
– Как просто всё. На внешнем плане.
Вот именно – на внешнем. И всё было совсем не так. Не совсем так.
Олег улетел в Штаты, а за неделю до этого я ушла от него прямо среди ночи. Будущего у нас не было, и меня так измучили мелкие частые размолвки, что я не желала терпеть даже эти несколько дней. Он что-то опять сказал или, напротив, не сказал, и я, удивляясь тому, как легко несут меня ноги, бегом скатилась с его десятого этажа, выскочила из подъезда и летела до самого дома, словно у меня выросли крылья. И было совсем не страшно нестись по пустынной дороге с мигающими светофорами, где, кроме меня, кажется, не было ни одного человека. Конечно, это был не лучший, но и далеко не худший выход – так извести себя зависшими в одной плоскости отношениями, чтобы разрыв показался избавлением.
А может, я всего лишь торопилась уйти первой?
На то время, что еще оставалось до его отъезда, я уговорила редактора дать мне фантастически длительную – шесть дней – командировку и уехала на север области, писать об отце, который выкрал у бывшей жены собственного ребенка, так как та не давала им видеться. И, оказалось, ехала не зря. Правда, дело там было совсем не в ребенке, а в битве двух мужчин, двух самцов – зятя и тестя, каждый из которых не желал уступать другому «свою» женщину. Одному из них она приходилась дочерью, другому – женой. И никакой тебе интимофобии. Мобильные телефоны у нас тогда практически не водились, и я была счастлива от одной мысли, что дозвониться до меня невозможно. Собрав материал этой местной санта-барбары и дождавшись того момента, когда, по моим подсчетам, самолет Олега взмыл в небо, я всё с теми же крыльями за спиной вернулась в город и как ни в чем не бывало села отписываться. А в город явилась золотая осень, и так мне было в этой осени легко и свободно, что я с Анькой чуть не ежедневно отправлялась бродить в Летний или Александровский сад – праздновать эту свою свободу. С тех пор я знаю: каждое решение, пусть даже самое болезненное, должно быть вызревшим, сформировавшимся. Зрело-зрело – и отвалилось само: не нужно ничего ни рвать, ни резать, ни тащить, как репку. Пользуясь этим состоянием, я даже сходила в его квартиру – у меня оставались ключи – забрать свои вещи и проститься с этим периодом жизни.
