– Даже я, – обычно добавляла Ингрида, – их вижу восемь-семь, не больше, так что уж говорить об этих шарлатанах.
Как-то она обмолвилась, что обучалась своему искусству в специальных частных школах в Чехии, Японии и Китае, но было очевидно, что Озембловская обладает парапсихологическим даром, а он – учись не учись – либо есть, либо нет.
– Пошли на кухню, – приказала она сухо.
За всё время их знакомства Маргарита была удостоена этой чести раза два, не больше. Она знала, что нужно самой поджарить зерна, помолоть их и сварить кофе, не спеша его выпить, и по тому, что останется на дне, Ингрида очертит ее будущее.
После того как ритуал был в точности соблюден, хозяйка зажгла свечи, взяла чашку, долго крутила ее и, наконец, сказала:
– Можешь меня пристрелить на месте, но ребенок уже стучится в твою жизнь, вот только впустишь ты его или нет, я не знаю. И ты тоже не знаешь. Пока. Если решишься впустить, придется очень многим пожертвовать.
– Я что, его усыновлю?
– Возможно, не знаю. Тебе придется выбирать. Мне это сразу показалось, как только ты вошла, сейчас я только проверила.
– Не знаю, о чем ты говоришь.
– Как писала Ахматова, «будущее задолго отбрасывает свои длинные тени перед тем, как войти». Вот эти тени я и вижу. Хотя все мы можем ошибаться, сто лет не гадала, забыла…
Казалось, Озембловская и сама поражена тем, что увидела, она в который раз за вечер закурила и принялась что-то обдумывать, затем села и быстро обернулась к своей гостье:
– Слушай, Рита, я на днях уеду – возьми ключи. У Руфы там какие-то проблемы – возможно, мне придется задержаться. Но как надолго, я не знаю, может, месяца на четыре. Квартира на сигнализации и под охраной, так что не бойся. Девица станет убирать, поливать цветы. Но если тебе понадобится какое-то время где-то пожить, живи здесь, в дальней комнате, ты знаешь. Консьержке я скажу. И если что, звони.
– Ингрида, ты меня пугаешь.
– Я предложила так, на всякий случай. Сама же говоришь: здесь хорошо. И мне будет спокойнее. Без людей жилье тускнеет, жухнет. Ну, полно! Что стоишь, как истукан! Давай беги, и поживем – увидим.
Дальняя комната была комнатой для гостей, в ней всё время останавливался кто-то из приезжих, но Маргарите это никогда не предлагалось, да и с чего бы? Она помедлила, молча, не благодаря (Озембловская это запрещала), взяла ключи и попрощалась. Ингрида хотела было сказать что-то еще, но вдруг передумала и махнула рукой: иди, мол.
Реутова кивнула и вышла. Она не ожидала, что просидит так долго, и, садясь в такси, удивилась позднему часу.
