– Не надо, не буду! Кусается! Хочу вертолетик!
Вместе с ним расплакалась и Эльза:
– Ну разве кусается? Открой ротик, дыши, всё пройдет.
В тот же миг ингалятор полетел на пол.
Маргарита Вениаминовна его подняла, взяла орущего ребенка на руки и медленно проговорила:
– Сейчас ты откроешь рот и будешь дышать, а мама пойдет за вертолетиком, но вертолетик прилетит только тогда, когда ты подышишь. Уходи, Эльза, быстро к Валере! И не возвращайся, пока не позову. На уговоры нет времени.
Та еще пуще разрыдалась, прижалась к ребенку лицом, но, встретив жесткий взгляд подруги, направилась к двери. Увидев, что она выходит, мальчишка зашелся в крике, гулко закашлялся, но всё же стал дышать, стараясь не прикасаться губами к странному жужжащему прибору:
– Ну, вот видишь, ты молодец. Дыши, а я буду считать. Раз, два, три, четыре. Три-четыре, раз-два… Самолет гудит, он сейчас взлетит, шлем надел пилот, звать его енот… Наш щенок, щенок Дозор, охраняет дом и двор. Целый день до ночи темной ходит он с трубой подзорной…
Она читала все детские стихи, какие приходили в голову, удивляясь тому, что вообще их знает, и продолжала вспоминать еще и еще. Поддаваясь ритму, завороженный ее голосом, ребенок постепенно успокоился. Он даже взял ингалятор в рот, вверяясь ей окончательно, но всё же поглядывая на дверь, за которой исчезла Эльза. Устав сидеть на краешке ванны, Маргарита Вениаминовна сползла на мокрый коврик и устроилась прямо на полу, переходя от Чуковского к Барто, от Барто к Заходеру. Свист становился тише, дыхание – ровнее. Взглянув на ребенка, она поняла, что он спит, но ингалятор не выключила, стараясь направлять струю лекарства прямо в гортань. Вскоре мальчик закашлял – начала отходить слизь, отек спадал. Когда приехала-таки «скорая», его уже положили в кроватку, продолжая наполнять комнату теплым влажным паром. Шум при дыхании абсолютно исчез, и Эльза отказалась везти ребенка в больницу.
– Будешь давать кларитин два-три раза в день, и всё пройдет. Надо будет сделать анализ на аллергены, чтобы знать, что исключить, это ОРВИ плюс аллергическая реакция, – объяснила Реутова и после паузы спросила: – Вадик поехал докладывать родителям про ребенка?
– Ага, – кивнула Эльза. – Как услышал, что он меня назвал мамой, так и помчался. Спасибо тебе.
– Постой, но в воскресенье ты чувствовала себя по-другому…
– Ну да. Я тогда вернулась, а у них всё вверх дном. Ни уложить, ни накормить толком не смог. Сидят в разных углах, старшие, естественно, сбежали. Вхожу, а Андрюшка как увидел, что я появилась, кинулся ко мне: «Мама, мама приехала! Ты полежишь со мной в кроватке?» Обняла его, а он хохочет, целует. Вадим подошел: «А папу поцелуешь?» – «Не поцелую», – и отвернулся. Теперь спим вместе, так он даже во сне мою руку держит. Натерпелся ребенок, понятно. И вот как он крикнет: «Мама, мама!» – у меня слезы.
