Ресторанчик оказался колоритной пиццерией, интерьеры которой состояли из невероятного множества старинных вещей. Здесь были магнитофоны и радиолы, лампы и подсвечники, футляры пишущих машинок, статуэтки и безделушки без числа. В стеклянных витринах сверкали монеты и украшения. Натюрморты в позолоченном багете казались полотнами средневековых мастеров и были разделены зеркалами и витыми колоннами. Но всё это ничуть не напоминало антикварную лавку. Скорее это было нечто вроде домашнего музея, наивного и чуть претенциозного.
Почти все места были заняты, и им поставили столик у окна, в небольшой полукруглой нише рядом со статуей Девы Марии.
Но Маргарите всё равно было неуютно. Она вдруг пожалела, что согласилась. Сейчас лежала бы в номере, отсматривала сделанные снимки. К тому же на ночь есть…
Пицца, впрочем, оказалась великолепной. Какое-то время все были поглощены только едой и счастливой возможностью никуда не спешить, не бежать. И вдруг Светланов заговорил о том, что и вчера, и сегодня не раз приходило на ум Маргарите:
– За что люблю эти поездки, так это за возможность убежать от самого себя. Точнее, за иллюзию возможности. Вне привычного фона и окружения человек делается иным, освобождается от рамок, правил. Вы согласны?
– Нет, не согласен, – отозвался Сергей. – То есть это зависит от человека. Мне наплевать на фон и рамки, мне что здесь, что там – неважно.
– Ну, с вами понятно. А вы, Рита?
– Я согласна. Если посмотреть отсюда, то кажется, что дома крутится и крутится одна заезженная пластинка – нет сил избавиться, а здесь раз – и выключилась, иголка сломалась. Хорошо!
Кириллов внимательно на нее посмотрел, словно не узнавая, и обернулся к Тане:
– А вы что скажете?
– Ну, не случайно же режиссеры сбились с ног в поисках натуры. Хотя я не стала бы придавать ей столь исключительное значение.
– Вы учитесь на режиссерском? – услышала себя Маргарита.
– На сценарном. Должно быть, перейду на режиссерский. И позову вас в фильм – интересное лицо. Пойдете?
– Пойду. Вдруг стану знаменитой?
Все засмеялись и расслабились, Светланов рассказал с десяток анекдотов и собирался вспомнить еще столько же, но тут заиграл джаз-банд, и Алексей Петрович обернулся к Кириллову:
– Идите, молодые люди, потанцуйте.
Таня сразу вспорхнула, и Сергею ничего не оставалось, как следовать за ней.
– Я не танцую, – улыбнулась Маргарита.
– Я тоже, – подхватил Светланов. – Я пою.
Он быстро накрыл ее руку своей, и она так же быстро ее высвободила.
