– Ну вы можете меня хотя бы понять?
– Настенька, понять – могу, но я ничего не могу сделать! – честно ответила та.
Поняла «единороссов» и балерина, самостоятельно оспаривавшая в судах свое увольнение из Большого театра. «Все ждали. Если я выиграю, они придут и скажут: это мы тебе помогли, если проиграю – отвернутся: знать такую не знаем», – вспоминает она. Так и получилось. Через пару месяцев после победы в суде Волочкова выступала в Кремлевском дворце. Перед первым же концертом, который проходил в разгар предвыборной кампании в Госдуму, на сцене появилась все та же понимающая Слиска – с хороводом детей и флагом «Единой России».
Чуть позже балерина узнала, что «партии реальных дел» не нужны и инициативы ее собственных членов. Какие уж там проекты со стороны! Работают только приказы сверху. «Сеть творческих школ Анастасии Волочковой в российских регионах» – с этим проектом она получила степень МВА в Высшей школе экономики. В его основе – идея совместить 4 предмета: танец, вокал, актерское мастерство и эстетику-этикет. Здесь могло найтись место и национальным традициям, и проблемам дресс-кода, и риторике. «Любое движение могло бы поднять на свое знамя эту идею», – уверена Волочкова. Она не просила о финансовой поддержке. Нужен был просто звонок губернатору: посодействуйте проекту. Но «Единая Россия» заинтересовалась идеей лишь на словах. «Я оббивала пороги лидеров партии, ходила к помощнику Грызлова. Все говорят: да, шикарно, но мы ничего не решаем», – негодует балерина. В рамках своих гастролей она могла бы устраивать и бесплатные мастер-классы для детей: приглашать их за 3 часа до концерта, чтобы они посмотрели, как выставляется свет, развешивают декорации, как репетируют артисты. Думский комитет по культуре не заинтересовался этим предложением или просто поленился собирать детей на такие мероприятия – это единственное, что требовалось для реализации проекта. «Им не нужны были никакие дела – только имена на знамени», – заключает Волочкова. Как видим, избиратели голосуют за имена, но в партии эти имена ровным счетом ничего не решают.
Жаловаться в Кремль на безответных коллег Волочкова не стала. С властью она решила говорить «о личном». В Большом театре она восстановилась, когда была уже на 9 месяце беременности. О выходе на сцену не могло быть и речи, и театр хотел забрать у нее «келью-гримерку», которой балерина очень дорожила. С просьбой сохранить за собой эту комнатку она и пришла к Суркову. А могла бы и студию попросить.
