Хотя я и боюсь смерти, но пусть они лучше пристрелят меня. Мне противна сама мысль, что они отравят, изуродуют мою душу. Я обращаюсь отсюда к верующим. Н. И. Браславский, христианин, чахнет в этих стенах уже более двадцати пяти лет. Так же страдает здесь Тимонин — его вина состоит только в том, что он вылил чернила в избирательную урну. Они глумятся над религиозными чувствами Тимонина, требуют, чтобы от отрекся от веры, иначе его никогда отсюда не выпустят. Христиане! Ваши братья во Христе страдают здесь! Возвысьте свой голос, чтобы спасти наши души!
Я боюсь смерти, но готов принять ее. Я страшно боюсь пыток. Но тут применяют худшую пытку, предстоящую и мне: вводят в мозг химические вещества. Вивисекторы двадцатого века не остановятся перед тем, чтобы завладеть моей душой. Может быть, я и останусь после этого жив, но не смогу написать ни одного стихотворения. Я утрачу способность мыслить. Мне уже объявили, что принято решение принудительно «лечить» меня. Прощайте…»
Левченко заметил вполголоса: «Знаете ли, я тоже верующий». Он добавил, что его мать была еврейка. Это обстоятельство ему приходилось постоянно скрывать от «органов» и вообще от всех окружающих.
Втайне сделавшись христианином пятнадцать лет назад, Левченко отнюдь не стал пацифистом. Для начала он хотел нанести КГБ удар: рассказать всему миру о своей жизни и работе в «органах». Ему лично не нужно было ни денег, ни вообще какого бы то ни было вознаграждения. Но он настаивал на предельной точности изложения его истории тем, кто возьмется о нем писать.
В апреле 1980 года мы провели с ним три недели, уединившись на одном из островов Гавайского архипелага и воссоздавая на бумаге весь его жизненный путь. В последующие два года мы также часто встречались и беседовали. То, что он мне рассказал, вошло во вторую, третью и четвертую главы этой книги.
Факты, рассказанные Левченко, выходят далеко за рамки его биографии. Ему довелось работать в московском «штабе» КГБ и в тех советских организациях за рубежом, что пытаются манипулировать движением сторонников мира по всему земному шару. Поэтому он хорошо знал, каким видам подрывной деятельности Советы придают сегодня наибольшее значение, знал, чем отличается сотрудник КГБ от подлинного дипломата, с которым он работает под одной крышей. Он был хорошо осведомлен, по каким признакам можно судить о внедрении советской агентуры в легальные и с виду невинные организации свободного мира. На основе этой информации я и мои помощники, пользуясь преимущественно открытыми источниками, проследили, например, такие стороны деятельности КГБ, как кража передовой зарубежной технологии. Мы познакомились с разными методами воздействия советской секретной службы на группы «сторонников мира». О результатах этих исследований читатель прочитает в пятой и шестой главах.
