Фупус приблизился к нему вплотную.
— Я полагаю, он шпион из Кастра Сангвинариуса, — зашептал он, — а прикидывается варваром.
— Однако в народе поговаривают, что он с трудом изъясняется по-нашему.
— Он водит нас за нос, — сказал Фупус. Метеллус покачал головой.
— Септимус Фавоний не глуп. Его вокруг пальца не обведешь, — проговорил он.
— Только один человек может установить истину. Немедленно иду к нему.
— Кого ты имеешь в виду? — спросил Метеллус.
— Валидуса Августа, императора Востока.
— Не дури, Фупус, — попытался отговорить его Метеллус. — Тебя же поднимут на смех, — в лучшем случае. Или ты забыл, что Септимус Фавоний пользуется расположением императора?
— Возможно. Но мне также известно, что Септимус Фавоний — друг Кассия Асты, племянника императора, которого Валидус Август обвинил в измене и изгнал из страны. Придется раскрыть императору глаза на то, что Эрих фон Харбен — тайный агент Кассия Асты, который, как утверждает молва, бежал в Кастра Сангвинариус.
Цецилий Метеллус засмеялся.
— Что ж, выставляй себя на посмешище, раз тебе невтерпеж.
Тарзан сидел на корточках, привалившись спиной к стене, и тоскливо глядел в оконный просвет на звезды. Будучи детищем дикой природы, не терпящим над собой насилия, человек-обезьяна, как и любой другой зверь, попавший в клетку, остро переживал вынужденное заточение. А обладая человеческим разумом, он, без сомнения, страдал куда сильнее, чем низшие животные.
Лукеди и остальные товарищи по плену давно заснули, а Тарзан все глядел и глядел на вольные звезды, завидуя их свободе, пока не заслышал тихий звук со стороны арены, которая находилась вровень с открытым окном камеры.
Снаружи раздавались чьи-то осторожные шаги, приглушенные песком, покрывавшем арену. Немного погодя в окне на фоне неба обозначился знакомый силуэт.
Тарзан улыбнулся и едва слышно шепнул имя. В следующий миг Нкима скользнул между прутьев, спрыгнул на пол и обвил шею хозяина длинными мускулистыми лапками.
— Ну пойдем домой, — молил Нкима. — Почему ты сидишь под землей в этой темной дыре?
— Видел ли ты клетку, где держали Джад-бал-джа, золотого льва? спросил Тарзан.
— Да, — ответил Нкима.
— Джад-бал-джа не смог бы выйти, не открой мы решетку, — объяснил Тарзан. — Вот и я оказался в клетке и не могу выйти, пока не откроют дверь.
— Я приведу Мувиро и его гомангани с острыми палками, — сказал Нкима. Они вызволят тебя.
— Нет, Нкима, — возразил Тарзан. — Придется мне выбираться самому Мувиро не поспеет. А если даже поспел бы, то многие из моих храбрых вазири полегли бы здесь вместе с Мувиро.
